трещина на дороге, а дальше обрушиться пятиэтажка, училище военное.

Нет, это был не теракт, это был взрыв газа в подземных коммуникациях.

Во дворе училища стояла машина со снарядами, курсанты собирались вывезти их на полигон. В самом училище все почти выехали на учения, за город.

На дороге в машинах было много погибших из-за взрыва, и рухнувшего здания. Многих откопали слишком поздно, хотя весь город вышел, и вручную разбирал завалы. Прибывали военные, МЧС, врачи, над местом взрыва летали вертолеты, постепенно прибывала техника для разбора завалов. Машину «Скорой помощи» мы нашли на третий день, вернее, то, что от нее осталось. Упавшая железная балка рассекла машину отделив кабину шофера, и та ехала еще некоторое время вперед, а вторая часть так и не нашлась. Очевидцы говорили только о шофере, что он якобы жив.

Ни о нашей Дине, ни о враче никто ничего не знал. Мы не нашли Дину ни среди живых, ни среди мертвых. Было столько раненых, что прямо на площади Республики, развернули госпиталь МЧС. Водителя мы нашли через неделю, он действительно выжил, в момент взрыва, видел, что врач накрыла своим телом роженицу, и все, темнота.

С этой огромной нечеловеческой болью мы встретили Али. Он почти трое суток провел в аэропорту, связи не было, из здания никого не выпускали.

Когда все собрались вместе, узнали имя врача Роза Кашкерян, нашли адрес. Немолодой уже мужчина, сын, сказал, что маму так и не нашел.

Через три недели предположили худшее, нет, не смерть. На Дине было много золотых украшений: серьги с бриллиантами, кольцо с большим камнем. Али не жалел для нее ничего. Ждали звонка, вдруг кто-то решил просить выкуп.

Давали объявление на местном ТВ, предлагали миллион за любую информацию. Подали заявку в передачу «Жди меня». Глава Республики даже помог, чтобы нашу историю показали, как можно скорее.

Ни-че-го. Через год повторили репортаж, о нашей беде, молчание.

— Но вот вы же здоровый, красивый мужчина. Ведь прошло сначала год потом два. Ведь уже можно было жениться?

— Да, родители настаивали, мулла, даже говорил: «Хорошо, что веришь, но заведи вторую жену, дай родителям шанс увидеть внуков, при жизни».

Не мог. Были у нас друзья в Дубаи. Сосед владелец нескольких кондитерских лавок, и две его жены. Одна, Румия, из Уфы, они с Диной сдружились. Вместе ходили в магазины, в салоны красоты, и как- то Дина мне сказала, через десять лет, ты, как Хаджи возьмешь молодую девушку в жены.

— Я засмеялся, сказал, что и на одну жену времени нет.

А она так серьезно посмотрела, словно в душу, и сказала: «Я не смогу жить, если ты приведешь другую женщину в дом».

И я понял — это не слова. Мы были одним целым, даже, сейчас спустя шесть лет, я помню ее запах, ее смех.

Вопрос от гостя в студии — Вы подавали в полицию заявление о пропаже человека. Дело заведено?

— Конечно, но нет очевидцев. В «деле» так и лежит один листок — наше заявление.

Выкрик из зала — Может это кровная месть?

— Это вы сериалов насмотрелись! — резко вступает в беседу муж Джамили. — уже давно все споры решает совет старейшин.

— У меня нет врагов — спокойно и негромко дополняет Али.

Ваши проекты Али и в Чечне, Австрии, в Китае, у вас без преувеличения мировая известность, может завистники?

Известная пожилая актриса: «Да, прям вот завистники пришли на место трагедии, нашли Дину, чего не могли сделать родственники, и украли ее, и врача заодно.»

— Зал тише, — ведущий пытается успокоить зал. — В этом году Али делали операцию на сердце. Сам Лео Бакерия, выразился так, что в вашем случае, не только его опыт хирурга спасли Вас, но и божье провидение.

Али, Джамиля, за кулисами дежурит врач, если что, немедленно окажут помощь.

Ведущий присел на подлокотник дивана около героя шоу: «Как вы понимаете, мы нашли Вашу жену и сына. Нет они не приехали сюда, и сейчас, вы узнаете почему».

Все смотрят на экран, и шоумен поясняет. — Женщина дает показания в прокуратуре Еревана.

«Мое имя Мариэтта Аганесян. полных лет пятьдесят восемь. В 20..году в августе месяце у меня на руках скончалась моя дочь Ануш, рак пищевода 4 степени. Я сама ее обмыла, одела в наряд невесты, и отвезла на нашей „труповозке“ в морг больницы. Сама переложила на цинковый стол, так она высохла моя девочка. Мой поздний, женский грех. Родственников у нас не было, так вот получилось по жизни, звать некого было. Я уже собиралась поехать в похоронное агентство, меня остановил наш главврач, и сказал, что в Ч. какая то трагедия, наш, единственный на весь район, санитарный вертолет улетел четыре часа назад, и вот-вот наверное вернется, и ему может понадобиться моя помощь. Я ведь операционная сестра. Я не успела еще чай попить с девочками, и сил сказать о своем горе не нашла, а уже вертолет приземлился. Летчик и несколько ходячих больных разгрузили борт. Первые носилки с мальчиком лет двенадцати, у него был повреждена нога, чем-то видимо тяжелым придавлена, потом женщина в белом, вернее окровавленном халате. Похожа на меня, такая же маленькая и толстенькая. А потом женщину беременную вынесли, у нее голова была в крови, нога тоже, она была без сознания. Я сразу к ней кинулась, прослушала, сердцебиение плода нормальное.

Женщину в халате, было уже не спасти, вся спина в соколках стекла, она умерла от потери крови, еще до посадки. У мальчика была сделана анестезия нашим фельдшером, и все внимание было к роженице.

При ней были документы, выходило, что рожать уже срок. Мы сделали ей кесарево сечение, потом главврач осмотрел ее рану на голове, слава богу ничего страшного, просто содрана кожа, рана на ноге, почистили от осколков, и зашили.

Женщину отправили в палату, родился здоровый мальчик, три с половиной кг. Потом я еще на операции мальчика была, ногу ему еле собрали. Ближе к вечеру зашла в палату к роженице. Халат сняла, весь в крови был, а за свежим не было сил идти.

Она уже пришла в себя.

Спросила — Сын?

— Да, — говорю.

— Запишите Русланом, — и заплакала.

А я ей: „Доченька не плачь, все будет хорошо“.

— Мама, мама! — сказала незнакомая мне девушка сквозь слезы. — Я ничего не помню. Ни тебя, ни мужа, ни как меня зовут.

Все эти часы я и не вспомнила о своей Ануш, а тут словно прозрела. Вот же она моя Ануш, и внук, так случилось, как мечтала.

Свою Ануш, как Дину, так звали мою обретенную дочь, похоронила, а Руслана записала на свою фамилию, Аганесян.

На ней, на дочке моей обретенной, много золота было, кое-что в поселке продала, а серьги и кольцо, наш местный ювелир, честно признался, нет денег купить, слишком крупные бриллианты.

Так все, продав, уехали в Ереван, врачиху я за золотое колечко уговорила могильщиков в одну