Задача выполнена. Можно брать курс на восток — домой. Но нет, мы продолжаем полет невдалеке от города. В нашу задачу входит не только поражение цели, мы обязаны следить за боевой работой авиационных полков корпуса. И, если надо, — вмешиваться, корректировать. А возвратившись из полета, докладывать командованию корпуса о своих наблюдениях.
На этот раз такой доклад не потребовался. К нашему возвращению в штабе корпуса было все известно. Привлекаемая авиация успешно справилась со своей задачей. В результате совместных ударов, в том числе и с воздуха, оборонявшемуся противнику в Кенигсберге был нанесен сокрушительный удар. Важнейшие объекты: форты, доты и временные укрепления в жилых домах — были превращены в груды развалин, большинство огневых точек подавлено или полностью уничтожено, управление войсками парализовано.
Хорошая организация и четкое управление, богатый опыт, приобретенный в длительных сражениях, стремление людей скорее приблизить конец войны — все это позволило овладеть еще одной неприступной крепостью фашистских войск. 10 апреля 1945 года столица нашей Родины Москва салютовала доблести, отваге и мастерству героев штурма Кенигсберга 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.
Война, развязанная Гитлером и его кликой, давно переместилась на территорию Германии. В районе Кюстрина наши войска форсировали Одер и захватили плацдарм. На этом участке от переднего края наших войск всего семьдесят километров до логова фашистов.
Берлин был рядом. По теперешним представлениям — это час езды. А тогда? Тогда потребовалось полмесяца, чтобы подойти к центру фашистской столицы.
На берлинском направлении гитлеровцы сосредоточили миллионную армию. Прорвать глубоко эшелонированную оборону врага мы могли только совместными усилиями всех родов войск. Мы не ринулись сразу в бой, хотя заманчивая развязка войны — победа — была рядом. Тщательная подготовка войск, обеспечение их всем необходимым, умение принимать разумные решения командующими, а исполнителей — выполнять поставленные задачи, стремление к победе — вот то основное, что сопутствовало прорыву сложной обороны врага и разгрому его в собственном логове.
16 апреля 1945 года в назначенный час с аэродромов Белоруссии, Украины, Польши взлетели около 800 дальних бомбардировщиков, чтобы принять участие в прорыве обороны врага на кюстринском плацдарме.
Мне не раз доводилось быть очевидцем пылающего неба в различных условиях дня и ночи. Участвовал в битвах под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, в грандиозных сражениях под Ленинградом, в Белорусской и других операциях. То, что я вижу сегодня, уже где-то было, и вот вспомнил — на Курской дуге, но тогда прорыв глубоко эшелонированной обороны осуществляли немецкие войска, и чем это кончилось, нам известно. Прорыв обернулся для них непоправимым крахом.
Мы подлетаем к линии фронта, которая четко определялась по артиллерийскому огню.
Наша боевая задача была несложной, Мы легко отыскали заданный объект на Зееловских высотах и поразили его бомбами. Противовоздушная оборона противника была слабой. Наша авиация имела полное господство в ночном небе фашистской Германии и на подступах к Берлину.
Сегодня нам мешало другое — самолетов было как никогда много, летели в темноте, не видя друг друга. В заданное время сотни тяжелых бомбардировщиков вышли в один район. Опасаясь столкновения в воздухе, многие экипажи пытались обезопасить полет, включив бортовые огни и даже посадочные фары, непрерывно выпуская ракеты. Ночное небо выглядело праздничным.
В пять часов тридцать минут с земли взвились в Воздух сотни, а может и тысячи, разноцветных ракет. На участке прорыва, о чем нетрудно было догадаться, зажглись более сотни прожекторов, которые светили в сторону противника. Мы, ночные летчики, знаем, что значит попасть в лучи прожекторов. Можно себе представить положение фашистов. Ослепленные, корчились в агонии враги. Разрывы наших бомб вливались в эту победную канонаду.
Ночь кончалась. Наступал рассвет. Выполнив боевую задачу, мы развернулись и взяли курс на восток, домой, на свой аэродром. Вскоре стало совсем светло, и перед нами открылось новое зрелище.
К кюстринскому плацдарму летели большие группы ближних бомбардировщиков Пе-2. На малой высоте летели штурмовики, краснозвездные истребители.
Все выглядело мощно, внушительно, даже красиво. Была видна настоящая, хорошо продуманная организация, и от этого на душе становилось радостно.
К исходу первого дня операции воздушная разведка обнаружила выдвижение резервов войск противника из района Берлина. Они двигались к Зееловским высотам. И вот ночью мы опять в полете. Дальние бомбардировщики получили Задачу нанести удар по двигающимся резервам противника.
Чем ближе наши войска подходили к Берлину, тем ожесточеннее сопротивлялись гитлеровцы. С 23 по 26 апреля мы трижды наносили удары по различным объектам в самом Берлине. Последний удар был массированным, в нем принимали участие 600 дальних бомбардировщиков. Выполнить поставленную задачу было нелегко. В городе — сплошные пожары. В дыму, смешанном с пылью, точно отыскать заданный объект было непросто. Остались считанные дни и часы. 2 мая гарнизон Берлина прекратил сопротивление.
В составе нашего авиационного корпуса несколько боевых дивизий — большое хозяйство и по количеству самолетов и по количеству людей. И нам, инспекторам, везде приходилось бывать.
За несколько дней до конца войны по делам службы я был на одном из аэродромов. Располагался он невдалеке от города Бела Подляска. И вот здесь совершенно неожиданно встретился с капитаном Евгением Терехиным. Знакомы мы были давно, летали вместе еще в 1939 году, когда я служил в Курске. И после того не виделись ни разу. За все годы войны.
В разговоре выяснилось, что он служит в этом же полку, в который я прибыл по служебным делам. В плане моей работы (теперь такой план я составлял регулярно, убывая в части корпуса) значился и полет на боевое задание в составе проверяемого мною полка.
— Полетим вместе, — тут же принимаю решение.
Отправимся, значит, на боевое задание с моим довоенным штурманом капитаном Терехиным.
Командование полка выделило самолет Ил-4,