грусть, и он рассказал ей об ангеле и о том, как они собирались встречать его у окон со свечами.
— А потом мы попросим его, и он исполнит наши желания.
— Как бы мне хотелось быть с вами, — прошептала она.
— Почему? У тебя же есть мать и отец!
И тогда он понял, каким бы оказалось ее желание. Девочку звали Светой, но света она не видела уже год, лишившись зрения после автомобильной аварии. Вокруг зажигались фонари, а они все рассказывали друг другу о своих делах и жизни. Умная колли бежала впереди, и все трое знали, что в такой чудесной компании бывать им раньше не приходилось.
Услышав быстрые шаги, Виталик оглянулся, но увернуться не успел. Высокая женщина в леопардовой шубе схватила его за плечо и сердито закричала:
— Ну что, урод, попался? Ах, ты, гнус! Слепую девочку грабить!
— Мамочка! Это не он! Не трогай его! Этот мальчик хороший и добрый!
— Рвань приютная! Я тебе покажу, как над людьми издеваться!
Женщина хотела ударить его, но Виталик рванулся вниз и в сторону. Рукав осенней курточки порвался. Колли заливалась лаем. Девочка рыдала.
Когда он отбежал на десяток шагов, Света бросила поводок и, протягивая руки, закричала:
— Виталик! Я к тебе приду! И мы вместе будем ждать у окна!
После ужина баба Маша начала беспокоиться о сыне. Она позвонила в магазин и, услышав в трубке пьяные голоса, расстроилась еще больше. Дети отнесли под елку туфельки для подарков и быстро улеглись по постелям. Они старались вести себя хорошо. И еще им хотелось быстрее остаться одним. — Бедное дитя! — жаловалась сторожу баба Маша. — Неделю назад продавщицы послали Мишеньку ловить такси. Остановил он машину, отдал водителю листок, а там, значит, написано: «Ограбление! Гони деньги, пока жив». Так мальчишку чуть не избили. Я уж его хозяина и просила, и умоляла. А он говорит, что я ему и без того по гроб жизни обязана… Ох, не сидится мне, Саныч! Схожу я ему навстречу. Ты тут присмотри, если что. Ребятки заснули — хлопот тебе не будет. — Да иди, чего там. Мне все равно ночь не спать. Баба Маша оделась и ушла. Дети смотрели ей вслед из темных окон. А старик Саныч забрался в будку и больше из нее не выходил. — Пойдемте к елке, — шепнула рыжая Настя. — Если ангел прилетит, то только туда. — И возьмите свечи, — напомнил Витька. Они спустились по темной скрипучей лестнице в игровую комнату и, подойдя к трем большим зарешеченным окнам, зажгли свои маленькие свечи. Ноги стыли на холодном полу. Дрожащее сияние освещало их ночные рубашки и худенькие лица. А там за окнами студеный ветер бросался в стекла колючими снежинками, и ряды фонарей уходили в темное небо. — Надо прочитать молитву, — сказала Таня. Но никто молитвы не помнил, и на всякий случай это дело поручили маленькому Лешке. До приюта он год побирался у церкви, и кому, как ни ему, было знать, с какими словами обращаться к Заступнице детей. — Мать-Заступница, отправь к нам ангела, — зазвенел в тишине его голос. — И пусть этот ангел даст нам то, о чем мы его попросим. — Пусть мою маму отпустят из тюрьмы, — молила Таня. — А моя пусть заберет меня отсюда… — …И чтобы у нас с сестрой был дом… — …И чтобы папка не бил меня, когда напьется… Дети шептали свои молитвы, и в три высоких окна заглядывала ночь. Где-то далеко звенели колокола. За стеной выл ветер и лаяла собака. А потом к ним пришел ангел. Он был рослый и молодой, с румянцем на щеках и белокурыми волосами. Малыши смотрели на него, безмолвно открыв рты. Он казался им таким прекрасным и добрым, таким сильным и великодушным, что ноги сами несли к нему, а руки тянулись к его большим ладоням. — Ты ангел? Ты все-таки пришел? — спросила Зойка и прижалась к его руке. Он выронил большой пакет, и по полу покатились крупные апельсины. — Я пришел! Я вас знаю, дети! Ты — Зоя. Ты — Сережа! А вы — сестрички, Оля и Галя! Он действительно знал их всех. Да и как иначе? Ведь ангелам известны наши имена. — Мне рассказывала о вас мать! И я уже видел ваши лица! — Мать-Заступница? Она о нас знает? — удивлялись дети. — Да, мать Мария! — Мария… Богородица… А потом они ели фрукты и пили вкусные соки из красивых пачек. И ангел резал ножом ананас. И липкие от сладостей ручки тянулись к его лицу, касаясь пальчиками кудрявой бороды и румяных щек. И они шептали ему свои просьбы и печали. — Скажи, а сколько желаний ты можешь исполнить? — спросил его Виталик. — Желаний? — Да. Одно или много? — Одно, — печально ответил ангел. И наступила тишина. Потому что приют — это все или ничего. Потому что приют — это всем или никому. И здесь делят не только судьбу, но и самое сокровенное желание. Они не могли просить ангела о своем, потому что тогда бы оказались обделенными другие… Во дворе снова раздался собачий лай, и Виталик вспомнил о Свете. — Подождите! Я знаю, что делать! — закричал он. — Ты только не улетай! Я прошу тебя, ангел!
Когда он привел к ним Свету и ее собаку, его встретили молчаливым неодобрением. Им не хотелось отдавать свои желания чужой девчонке. Но они были детьми из приюта и, значит, знали, как важно помочь другому в беде. — Она слепая, и мы просим тебя вернуть ей зрение, — сказал Виталик, подводя девочку к ангелу. — Зрение? — Да. Положи ей руку на голову, и пусть она прозреет! — Пусть прозреет! — закричали дети. Ангел погладил девочку по голове, и у нее из глаз побежали слезы. А потом дети смеялись и радовались. И вместе с ними смеялась и радовалась Света. Она снова видела свет. Она видела лица ребят и добрую улыбку ангела. Пашка исполнил свою мечту. Он сделал общий снимок у елки. Дети облепили ангела со всех сторон, так что даже крыльев не было заметно. Когда он ушел, прибежала Светина мама. Она прибежала с дежурной по приюту, и дети бросились врассыпную — кто куда. В большой игровой комнате, освещенной свечами, разъяренная мать нашла только Свету и Виталика. Она схватила дочь за руку, потащила ее к двери и только потом поняла, что девочка видит! Бабу Машу, конечно, простили. Заведующая предупредила, что терпит ее отлучки в последний раз, и няню оставили на работе. Светкин папа тряхнул на радостях мошной и устроил всему приюту билеты в цирк. Услышав от дочери о Виталике, он купил ему новую куртку — на меху и из настоящей кожи. Вот только Мишеньке не повезло — приемному сыну бабы Маши. Прогнал его хозяин из магазина. Да и то сказать! Послал он парня с подарками для жены и дочери, собрал в пакет сладости всякие, апельсины, ананасы. Но тот взял все это да и потерял. Мало что борода на лице курчавая, а все дитя дитем. Фотографию с ангелом
После ужина баба Маша начала беспокоиться о сыне. Она позвонила в магазин и, услышав в трубке пьяные голоса, расстроилась еще больше. Дети отнесли под елку туфельки для подарков и быстро улеглись по постелям. Они старались вести себя хорошо. И еще им хотелось быстрее остаться одним. — Бедное дитя! — жаловалась сторожу баба Маша. — Неделю назад продавщицы послали Мишеньку ловить такси. Остановил он машину, отдал водителю листок, а там, значит, написано: «Ограбление! Гони деньги, пока жив». Так мальчишку чуть не избили. Я уж его хозяина и просила, и умоляла. А он говорит, что я ему и без того по гроб жизни обязана… Ох, не сидится мне, Саныч! Схожу я ему навстречу. Ты тут присмотри, если что. Ребятки заснули — хлопот тебе не будет. — Да иди, чего там. Мне все равно ночь не спать. Баба Маша оделась и ушла. Дети смотрели ей вслед из темных окон. А старик Саныч забрался в будку и больше из нее не выходил. — Пойдемте к елке, — шепнула рыжая Настя. — Если ангел прилетит, то только туда. — И возьмите свечи, — напомнил Витька. Они спустились по темной скрипучей лестнице в игровую комнату и, подойдя к трем большим зарешеченным окнам, зажгли свои маленькие свечи. Ноги стыли на холодном полу. Дрожащее сияние освещало их ночные рубашки и худенькие лица. А там за окнами студеный ветер бросался в стекла колючими снежинками, и ряды фонарей уходили в темное небо. — Надо прочитать молитву, — сказала Таня. Но никто молитвы не помнил, и на всякий случай это дело поручили маленькому Лешке. До приюта он год побирался у церкви, и кому, как ни ему, было знать, с какими словами обращаться к Заступнице детей. — Мать-Заступница, отправь к нам ангела, — зазвенел в тишине его голос. — И пусть этот ангел даст нам то, о чем мы его попросим. — Пусть мою маму отпустят из тюрьмы, — молила Таня. — А моя пусть заберет меня отсюда… — …И чтобы у нас с сестрой был дом… — …И чтобы папка не бил меня, когда напьется… Дети шептали свои молитвы, и в три высоких окна заглядывала ночь. Где-то далеко звенели колокола. За стеной выл ветер и лаяла собака. А потом к ним пришел ангел. Он был рослый и молодой, с румянцем на щеках и белокурыми волосами. Малыши смотрели на него, безмолвно открыв рты. Он казался им таким прекрасным и добрым, таким сильным и великодушным, что ноги сами несли к нему, а руки тянулись к его большим ладоням. — Ты ангел? Ты все-таки пришел? — спросила Зойка и прижалась к его руке. Он выронил большой пакет, и по полу покатились крупные апельсины. — Я пришел! Я вас знаю, дети! Ты — Зоя. Ты — Сережа! А вы — сестрички, Оля и Галя! Он действительно знал их всех. Да и как иначе? Ведь ангелам известны наши имена. — Мне рассказывала о вас мать! И я уже видел ваши лица! — Мать-Заступница? Она о нас знает? — удивлялись дети. — Да, мать Мария! — Мария… Богородица… А потом они ели фрукты и пили вкусные соки из красивых пачек. И ангел резал ножом ананас. И липкие от сладостей ручки тянулись к его лицу, касаясь пальчиками кудрявой бороды и румяных щек. И они шептали ему свои просьбы и печали. — Скажи, а сколько желаний ты можешь исполнить? — спросил его Виталик. — Желаний? — Да. Одно или много? — Одно, — печально ответил ангел. И наступила тишина. Потому что приют — это все или ничего. Потому что приют — это всем или никому. И здесь делят не только судьбу, но и самое сокровенное желание. Они не могли просить ангела о своем, потому что тогда бы оказались обделенными другие… Во дворе снова раздался собачий лай, и Виталик вспомнил о Свете. — Подождите! Я знаю, что делать! — закричал он. — Ты только не улетай! Я прошу тебя, ангел!
Когда он привел к ним Свету и ее собаку, его встретили молчаливым неодобрением. Им не хотелось отдавать свои желания чужой девчонке. Но они были детьми из приюта и, значит, знали, как важно помочь другому в беде. — Она слепая, и мы просим тебя вернуть ей зрение, — сказал Виталик, подводя девочку к ангелу. — Зрение? — Да. Положи ей руку на голову, и пусть она прозреет! — Пусть прозреет! — закричали дети. Ангел погладил девочку по голове, и у нее из глаз побежали слезы. А потом дети смеялись и радовались. И вместе с ними смеялась и радовалась Света. Она снова видела свет. Она видела лица ребят и добрую улыбку ангела. Пашка исполнил свою мечту. Он сделал общий снимок у елки. Дети облепили ангела со всех сторон, так что даже крыльев не было заметно. Когда он ушел, прибежала Светина мама. Она прибежала с дежурной по приюту, и дети бросились врассыпную — кто куда. В большой игровой комнате, освещенной свечами, разъяренная мать нашла только Свету и Виталика. Она схватила дочь за руку, потащила ее к двери и только потом поняла, что девочка видит! Бабу Машу, конечно, простили. Заведующая предупредила, что терпит ее отлучки в последний раз, и няню оставили на работе. Светкин папа тряхнул на радостях мошной и устроил всему приюту билеты в цирк. Услышав от дочери о Виталике, он купил ему новую куртку — на меху и из настоящей кожи. Вот только Мишеньке не повезло — приемному сыну бабы Маши. Прогнал его хозяин из магазина. Да и то сказать! Послал он парня с подарками для жены и дочери, собрал в пакет сладости всякие, апельсины, ананасы. Но тот взял все это да и потерял. Мало что борода на лице курчавая, а все дитя дитем. Фотографию с ангелом