слова такого нет, вернее, не должно быть, но оно написано на зеленом заборе синей краской, вот так: «INDILETO».

«INDILETO» было написано на заборе, но что это такое — Лапидус не знал. Минутная стрелка остановилась на двадцати пяти минутах девятого. Лапидус обернулся и увидел, что мужчина в темных очках и в рубашке с короткими рукавами, мужчина номер один, потому что точно такой же мужчина номер два все еще сидел на том самом месте, на котором и сидел до того момента, когда троллейбус вдруг резко затормозил и Лапидуса прижало к спине возмущенно заоравшей дамочки, тоже встал со своего места и сейчас находился за спиной у Лапидуса.

Он находился за спиной у Лапидуса и смотрел Лапидусу в спину.

И по спине Лапидуса поползли мурашки, которые Лапидус попытался стряхнуть, но мурашки не стряхивались.

Мужчина пристально смотрел сквозь очки Лапидусу в спину и мурашки множились, как микробы в рекламных роликах про кариез или про мыло.

Все та же самая дама, которой Лапидус уткнулся в спину, когда троллейбус вдруг внезапно и резко затормозил, посмотрела на Лапидуса и брезгливо сказала на весь троллейбус: — У него падучая!

Ей никто не ответил, но у Лапидуса возникло ощущение, что все смотрят на него и все его осуждают.

По крайней мере, мужчина номер два явно смотрел на Лапидуса сквозь темные очки. Он уже не сидел, он уже тоже стоял в проходе возле задней площадки, ожидая, по всей видимости, когда Лапидус окажется рядом.

Мужчина номер один почти что дышал Лапидусу в затылок. Лапидус втянул воздух носом, вновь почувствовал сладковатый и приторный запах дамочкиных духов, но от мужчины по прежнему ничем не пахло.

Лапидус взглянул в окно, надпись «INDILETO» давно осталась позади.

Лапидус подумал, что слово это рифмуется с «туалета», а так же — что одно и то же — с «клозета». К примеру: «надпись на стене клозета возвещала «индилето».

Надпись была не на стене клозета, а на зеленом заборе, забор давно остался позади, Лапидус почувствовал, что ему стало душно в троллейбусе. И еще — клаустрофобично, если исходить из слова «клаустрофобия», что значит боязнь замкнутого пространства.

Троллейбус, в который Лапидус сел где–то около восьми утра, несомненно был таким замкнутым пространством, и при этом, пространством, в котором происходило что–то странное.

Сначала дачник с рюкзаком и тетка с неприятным запахом, хотя это скорее обыденно, чем странно, но почему именно сегодня с утра, когда Лапидус решил сделать вид, что ему надо ехать в центр искать работу и действительно поехал?

Дачник и тетка вышли, но рядом сел мужчина, мужчина в рубашке с короткими рукавами, мужчина в темных очках, мужчина с короткой стрижкой, мужчина с газетой, в конце концов, мужчина, от которого ничем не пахло, то есть мужчина без запаха.

Это было самым странным, даже более странным, чем непонятная надпись «индилето», по дурацки рифмующаяся с «клозета», а так же «туалета». При этом дама, о спину которой ударился Лапидус, когда троллейбус внезапно затормозил, и которая больно ударила его локтем в живот, заорав так, будто Лапидус прямо в троллейбусе начал ее насиловать, была в шелковом, облегающем туалете, то есть в облегающем, шелковом, розовом платье, а платье, как известно, не только часть туалета, но и само по себе туалет, хотя это совсем не странно.

Странным был мужчина без запаха. Но еще более странным было то, что в конце троллейбуса, на задней площадке, был точно такой же мужчина. Тоже в рубашке с короткими рукавами. Тоже в черных очках. Тоже коротко стриженный. И тоже с газетой. Мужчина номер два, клон, дубль, близнец мужчины номер один. Лапидус пробирался вдоль троллейбуса, чтобы понять, был ли у этого мужчины запах или и в этом он был абсолютно подобен номеру первому. Если бы это оказалось именно так, то странность сегодняшнего троллейбусного утра начинала зашкаливать.

Лапидус решил выйти на ближайшей же остановке и вернуться назад по маршруту троллейбуса до того зеленого забора, на котором была сделана синей краской странная надпись.

Мужчина номер два начал пробираться с задней площадке вперед, по направлению к Лапидусу.

Мужчина номер один тоже продвигался к Лапидусу, но со спины.

Лапидусу стало еще клаустрофобичнее, у него заложило уши и перехватило дыхание.

Троллейбус замедлил ход перед светофором, светофор был на перекрестке, остановка — за ним.

Если загорит красный, то троллейбус остановится, тогда мужчина номер два окажется перед лицом Лапидуса, а мужчина номер один — за его спиной.

Загорел зеленый, троллейбус тронулся, Лапидус ринулся к дверям.

Мужчина номер два стал двигаться быстрее, но на его пути оказалась дама в розовом туалете.

Мужчина номер один выставил ногу — чтобы Лапидус запнулся о нее, когда начнет выходить.

Троллейбус остановился, двери открылись, Лапидус схватился за поручень, подпрыгнул и сиганул на улицу.

— Держите его! — крикнула розовая дама, хотя на самом деле Лапидусу это просто показалось.

«Следующая остановка — центр!» — проговорил гнусаво–металлический голос где–то в троллейбусе и добавил: «Двери закрываются!»

Двери закрылись, у левой половинки стоял мужчина номер два, у правой — мужчина номер один. Они пытались открыть двери, но у них не получалось. Троллейбус тронулся и покинул остановку, Лапидус огляделся по сторонам — была улица, шли люди, клаустрофобии больше не было, на часах было ровно полдевятого. А может, и не ровно, а восемь тридцать одна. Но все равно рано — обычно Лапидус еще спал в это время. Но это обычно, а сегодня все было как–то не так!

Лапидус 2

Лапидус мрачно смотрел, как троллейбус отъезжает от остановки, увозя в себе двух странных мужчин под номерами. Так и хотелось громко скомандовать: на первый, второй — рас–счи–тайсь! Но время ушло вместе с троллейбусом, командовать было некому.

Лапидус хорошо помнил, что надпись на заборе была слева по ходу троллейбуса, а значит, ему надо было просто развернуться и пойти обратно. Восемь тридцать пять, проорала какая–то наглая кукушка у него в левом ухе. Лапидус развернулся и пошел, пытаясь, зачем–то, считать шаги.

Но долго прошагать не удалось, тротуар оказался перегороженным маленьким грузовичком, с которого трое работяг в синих комбинезонах стаскивали здоровенный рекламный щит. — Держи, мать твою! — кричал тот работяга, что был в кепке. — Держу, — отвечал ему второй, повыше и без кепки, а третий суетился молча.

Лапидус остановился и уставился на щит.

На щите была женщина с пулеметом. Более того, на этой женщине крест–накрест были надеты пулеметные ленты. Только вместо