![Топ книга - Лабиринт Мёнина [Макс Фрай] - читаем полностью в Litvek](/tcover/0/t98900.webp)
![Топ книга - В канун Рождества [Розамунда Пилчер] - читаем полностью в Litvek](/tcover/60/t103760.webp)
![Топ книга - Дальняя бомбардировочная... [Александр Евгеньевич Голованов] - читаем полностью в Litvek](/tcover/91/t108191.webp)
обремененные
лишь легким грузом слов,
живых и каждый день
для нас насущных,
чтоб пищей быть уму
и размыкать уста.
Умеют книги ждать
(ведь мудрым суета
чужда) и терпеливо
ждут ласки рук моих
и блеска жадных глаз.
Как плоть и как душа,
они не спят и молча
ждут. Так нас ждут друзья,
готовые помочь нам.
Неслышны речи их:
ни шепота, ни крика…
Зачитаны до дыр
любимейшие книги.
А на других следы
нетерпеливых пальцев,
и на любой из них
мой взгляд — неизгладим.
2
Настольной лампы свет,
и книги, книги, книги:
вот то, что нужно мне
и мною так любимо.
Те книги, что сама
я напишу, чтоб людям
сказать, что я — жива,
что в книгах — существую.
И те, что уж давно
написаны другими,
кто до сих пор живет
в кричащих молча книгах…
Все книги, что вливают
кровь в нашу жизнь
и мысль…
Я с ними — не одна,
со мной они навеки —
священные войска
моей библиотеки.
3
Вы ангелы-хранители,
чьи шелестят хитоны,
чьи крылья плотно сомкнуты,
а голоса — безмолвны.
Свидетели бессонниц,
поверенные скорби.
Страниц бессчетных шорох —
шум ваших крыл в полете.
Меня с собой возьмите,
чтоб в слабом свете лампы,
не поднимаясь с кресла,
сподобилась взлететь я
в желанное бессмертье!
О ангелы-хранители,
чьи крылья то в полете,
то снова плотно сомкнуты,
на вас взираю в полночь
с любовью и слезами.
И говорю: не стали
дни прожитые лишними,
написаны и сказаны
еще не все слова.
Там, где началась любовь
Пусть я с моим рассудком не в ладу,
и сердце растревожено недаром, —
я радуюсь плодам в твоем саду,
наполненным моих цветов нектаром.
Я подставляла грудь свою ударам
твоей судьбы, приняв твою беду,
зажгла в ночной пустыне сердца жаром
я пастухам твоим свою звезду.
Пахала, сеяла — рук не жалела,
и от трудов моих зазеленело
тобою брошенное поле вновь.
Все для тебя, мне ничего не надо:
пусть влага слез туманит ясность взгляда, —
я снова там, где началась любовь.
Лик любви
Любовь, верни, не будь неумолима,
давно забытый мной прекрасный лик:
дай мне его увидеть хоть на миг!
Но незнакомкой ты проходишь мимо…
Как ирис, в памяти моей незримо
тот образ из забвения возник.
Любовь — скорбей и радостей родник,
ищу тебя, но ты неуловима.
Тебя, любовь, я встретила однажды,
и ты была такой, какой во сне
тебя мечтал хоть раз увидеть каждый.
Дней и ночей тянулись вереницы…
Когда ж твой лик приблизился ко мне,
пустые я увидела глазницы.
Крушение
Любовь! Благодарю за сладость ран,
за выносимые для сердца муки,
за радость ожиданья, боль разлуки,
за чувств необоримый ураган.
Благословляю все в твоей науке:
печаль и смех, надежды и обман
и смывший с жизни грязь тоски и скуки
твой, о любовь, жестокий океан.
И твой огонь благословляю тоже,
хоть мой покой без устали он гложет,
в сплошной ожог мне душу превратив…
Любовь, в твоих волнах я заблудилась,
и сердце сбилось с курса и разбилось,
тобой, как бурей, брошено на риф.
Пою вместе с морем
Ты про берег тот морской забыл,
где учил меня когда-то петь:
мне б тебя забыть и не жалеть,
что меня любимый разлюбил.
На песке блестит узор волны,
сердце прячет нежные слова,
и белеют юбки кружева
в ярком свете налитой луны.
Не казнись печалью о былом,
в море ты печаль свою омой:
я тебя забуду, милый мой,
забываю легче с каждым днем.
Море залило любви костер,
но рука вдруг вывела в тоске
твое имя на морском песке, —
только ветер его сразу стер.
Песня
Ах, любовь! Сердце сразу заметит,
если тень набежит на твой свет…
Ярче всех та звезда, что мне светит,
и счастливей любви нашей нет.
Рвется страсть из груди, как борзая,
и без сна, до зари, вновь и вновь
нас ведет лабиринтами рая
путеводной звездою любовь.
В ней и вера, и тихое пламя
очага, и смятенье в крови…
Горечь жизни уходит, а с нами
остается лишь радость любви.