кого-то прислали. Между пятью и семью, то есть в промежутке между чаем и ужином, когда обычно приезжают гости, Уолтер подошел к двери и увидел полицейского, который стоял между двумя неосвещенными воротными столбами, — он впервые видел полицейского на улице Шарлотты. У него вырвался вздох облегчения, и только в ту минуту он понял, как сильно нервничал. Теперь он чувствовал себя в полной безопасности, и еще ему было немного стыдно, что столь занятые люди вынуждены из-за него выполнять лишнюю работу.

Может, следует выйти и поговорить со своим неизвестным охранником, предложить ему чашку чая или стакан вина? Было бы приятно услышать, как он смеется над страхами Уолтера. Но нет — ему почему-то казалось, что защита будет надежнее, если ее источник останется безликим и безымянным. «П. С. Смит» звучит менее внушительно, чем «защита полиции».

Несколько раз он выглядывал из окна второго этажа, чтобы удостовериться, что его страж все еще на посту; а один раз для верности попросил свою экономку подтвердить это необычное явление. К его разочарованию, она вернулась и заявила, что не видела никакого полицейского; но у нее слабое зрение, и когда Уолтер выглянул через несколько минут, то сразу увидел его. Разумеется, полицейский не должен стоять на одном месте; вероятно, в тот момент, когда миссис Кендал вышла на него посмотреть, он просто отошел в сторону.

Он не привык работать после ужина, но в этот вечер сел за письменный стол — он чувствовал необыкновенный подъем. Его просто трясло от радостного возбуждения, слова сами ложились на бумагу; глупо было бы сдерживать творческий порыв ради нескольких часов сна. Еще, еще. Правы те, кто утверждает, что ночь — лучшее время для работы. Он едва поднял голову, когда экономка пришла пожелать ему спокойной ночи.

В уютной теплой комнате тишина урчала, как закипающий чайник. Он даже не сразу услышал звонок в дверь.

Гость в такой час?

На подгибающихся ногах он подошел к двери, не успев подумать, что ожидает за ней увидеть; каково же было его облегчение, когда на пороге возникла высокая фигура полицейского. Не дав ему произнести ни слова, Уолтер воскликнул:

— Входите, входите, пожалуйста.

Он протянул руку, но полицейский не пожал ее.

— Вы, наверное, очень замерзли там, на улице. А я и не знал, что пошел снег, — добавил он, заметив снежные хлопья на плаще и шлеме полицейского. — Входите и погрейтесь.

— Благодарю, — ответил полицейский. — Не стану возражать.

— Сюда, пожалуйста, — тараторил он. — Я работал в кабинете. Господи, какой холод! Сейчас включу отопление. Раздевайтесь и устраивайтесь поудобнее.

— Я ненадолго, — ответил полицейский, — я здесь по делу, как вам известно.

— О, да, — сказал Уолтер, — такой нелепый повод… — Он замолчал на секунду. — Вы ведь, наверно, в курсе… насчет открыток?

Полицейский кивнул.

— Но пока вы здесь, со мной ничего не случится, — улыбнулся Уолтер. — За вами я как за каменной стеной. Оставайтесь подольше и выпейте что-нибудь.

— Я никогда не пью на службе, — отказался полицейский. Не снимая плаща и шлема, он огляделся вокруг. — Значит, здесь вы работаете? — поинтересовался он.

— Да, я писал, когда вы позвонили.

— Наверное, разделывали какого-нибудь беднягу под орех, — заметил полицейский.

— С чего вы взяли? — Уолтера обидел его недружелюбный тон, и он обратил внимание, как жестко смотрят его маленькие глазки.

— Объясню через минуту, — ответил полицейский, и в этот момент зазвонил телефон. Уолтер извинился и быстро вышел из комнаты.

— Говорят из полицейского участка, — раздался голос на другом конце провода. — Это мистер Стритер?

Уолтер ответил утвердительно.

— Ну, как у вас дела, мистер Стритер? Надеюсь, все в порядке? Я вот почему спрашиваю. Прошу прощения, но мы совершенно забыли о вашей маленькой проблеме и не сдержали своего обещания. Плохая координация работы, к сожалению.

— Но вы же прислали человека, — удивился Уолтер.

— Нет, мистер Стритер, боюсь, мы никого не присылали.

— Но здесь сейчас полицейский, прямо в моем доме.

Наступила пауза, потом его собеседник произнес уже менее беззаботным тоном:

— Он не может быть одним из наших. Вы случайно не заметили его личного номера?

— Нет.

Еще одна пауза.

— Прислать кого-нибудь сейчас?

— Да, п-п-пожалуйста.

— Хорошо, мы мигом приедем.

Уолтер положил трубку. И что теперь? — спрашивал он себя. Забаррикадировать дверь? Выбежать на улицу? Разбудить экономку? С любым полицейским приходится считаться: но полицейский-мошенник! Служитель закона превратился в нарушителя закона и бродит на свободе, нападая на людей! Когда приедет настоящая полиция? Что означает «мигом» в пересчете на минуты?

Пока он думал, что предпринять, дверь открылась, и в комнату вошел его гость.

— Стоит открыть входную дверь, и твой дом — больше не твоя крепость, — произнес он. — Ты забыл, что я был полицейским?

— Был? — отшатнулся от него Уолтер. — Но вы и сейчас полицейский.

— У меня много ипостасей, — продолжал полицейский. — Вор, сутенер, шантажист и, само собой, убийца. Ты-то должен об этом знать!

Полицейский — если это действительно полицейский — медленно надвигался на него, и Уолтер вдруг остро почувствовал значимость небольших расстояний — пространство между комодом и столом, между двумя стульями.

— Я не понимаю, о чем вы, — пробормотал он. — Почему вы говорите со мной подобным образом? Я не сделал вам ничего плохого. Я никогда вас раньше не видел.

— Неужели? — ухмыльнулся мужчина. — Но ты думал обо мне и (он повысил голос) писал обо мне. Я тебя забавлял, не так ли? А теперь я собираюсь с тобой позабавиться. Ты наделил меня всеми отвратительными чертами, которые только мог придумать. И считаешь, что не сделал мне ничего плохого? Ты никогда не задумывался, каково это — быть таким, как я? Ты не пробовал поставить себя на мое место? Ты не испытывал ко мне ни капли жалости, верно? Так вот, я тоже не стану тебя жалеть.

— Но я же вам говорю, — закричал Уолтер, вцепившись в край стола, — я вас не знаю!

— Ага, теперь ты меня не знаешь! Сотворил из меня черт знает кого и забыл о моем существовании. — В его голосе появились визгливые нотки, пропитанные жалостью к себе. — Ты забыл Уильяма Стейнсфорта.

— Уильям Стейнсфорт!

— Да. Я был твоим мальчиком для битья, верно? Ты вывалил на меня всю неприязнь к самому себе. Тебе становилось легче, когда ты писал обо мне. А теперь, как один У. С. другому — что я должен сделать, какой поступок будет в моем характере?

— Я… я не знаю, — пролепетал Уолтер.

— Не знаешь? — хмыкнул Стейнсфорт, —