Ролан Давид Валейр Даша Инсиарте Умолкнет навсегда (ИШОТ)

Ishkot: Roland David Valayre (2003)

Действующие лица

Примечание автора: некоторые из действующих лиц могут, а иногда и должны быть сыграны одним и тем же актером или актрисой. Каждый порядковый номер в списке персонажей предполагает нового актера.

МИГЕЛЬ, молодой человек в 1563 году

МИГЕЛЬ 2, молодой человек сегодня

СЕРВАНТЕС, взрослый Мигель

М. ДЕ СЕРВАНТЕС, материализованный дух Сервантеса

ТЕЛЛО, молодой доктор Святой Инквизиции в Толедо в 1563 году

САНДОВАЛ Телло, в зрелом возрасте

ТЕЛЛО ДЕ САНДОВАЛ, материализованный дух Сандовала

САНЧО, слуга Мигеля

ТАСИТ ДЕ АНГЕЛЕС, хирург, некогда известный под именем ЭМЕТ БЕН ЭНГЕЛИ

ИИСУС ДЕ АНГЕЛЕС, сын Тасита

МОНАХ — БЕНЕДИКТИНЕЦ

ПОЛИЦЕЙСКИЙ

ЕПИСКОП ТОЛЕДО

МАРСЕЛА, домоправительница у Тасита

ЗОРАИДА

ДУЛЬСИНЕЯ, дочь Тасита

АННА-ФЕЛИКС

ДУЛЬСИНЕЯ 2, молодая женщина сегодня

СЕКРЕТАРЬ СУДА

ОБРАЩЕННЫЙ 1

ХОЗЯИН ПОСТОЯЛОГО ДВОРА

ПЕРВЫЙ КАТОРЖНИК

ТЮРЕМЩИК

ОБРАЩЕННЫЙ 2

ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА

ВТОРОЙ КАТОРЖНИК

КРЕСТЬЯНИН

КРЕСТЬЯНИН 2

ВТОРОЙ МУЖЧИНА

ТРЕТИЙ КАТОРЖНИК

Декорации

Первая: В степи

Вторая: Гостиная в Мадриде в начале двадцать первого века

Третья: Пыточная камера Инквизиции в Толедо

Четвертая: Парадная зала в доме Тацита де Ангелеса в маленьком городке к северу от Толедо

Пятая: Камера в тюрьме Инквизиции

Шестая: Постоялый двор «Скрытный поросенок»

Часть первая

Акт I. Безмолвная песнь

Одна за другой возникают следующие пять фраз:

Испания

1480 — Начало Инквизиции

1492 — Изгнание евреев

1556 — Закон о чистоте крови

На дороге в Толедо в 1563 году…

Сцена 1.1

Декорация первая. Год 1563. В степи. Пустое пространство. Темно. Слышны шаги лошади и тяжело нагруженного мула по каменистой дороге.

Голос Мигеля. Санчо…

Голос Санчо. Дон Мигель?

Голос Мигеля. Не молчи. Говори что-нибудь. Эта темень меня гнетет.

Голос Санчо. Всё потому, что света мало. Не поручусь, что мы все еще на большой дороге.

Голос Мигеля. И это безмолвие тоже.

Голос Санчо. Я слышу его. Вязкое, как чернота ночи.

Голос Мигеля. Сколько мы проехали от Мадрида?

Голос Санчо. Если прислушаться к моему заду, чересчур много. И что за безумная идея — ехать в сумерки: самое время, чтобы попасть в лапы разбойников или в пасть к волкам!

Голос Мигеля. А не кажется тебе, что темнота — зримая форма безмолвия?

Голос Санчо. Мне одно только кажется: что сегодня четверг, а в Толедо мы прибудем не раньше, чем в понедельник утром, если утро вообще когда-нибудь наступит.

Голос Мигеля. Надо верить, Санчо, что рассвет к нам вернется, и разум вместе с ним. А, может быть, кто знает, и мудрость.

Голос Санчо. Слишком уж вы молоды, дон Мигель, чтобы рассуждать о мудрости. Мудрый бы послушался вашего папеньку и поступил в семинарию в Мадриде.

Голос Мигеля. Отличный бы монах из меня получился!

Голос Санчо. Отличный или нет, любой монах — всегда вне подозрений.

Голос Мигеля. Вне подозрений быть невозможно.

Голос Санчо. И потом, существуют же монашеские ордена с обетом молчания, с немыми желаниями. Нет слов, нет и проблем.

Голос Мигеля. Нельзя остаться вне подозрений, Санчо, как нельзя остаться вне ночи.

Голос Санчо. Толедо. Мы подъезжаем.

Голос Мигеля. Ты что-нибудь видишь?

Голос Санчо. Нет, но я чувствую запах сосисок. Толедских сосисок, которые жарятся на углях и исходят жиром, как неверные на костре.

Сцена 1.2

Декорация 2. Гостиная в Мадриде в наши дни. Атмосфера светского суаре, происходящего где-то в отдалении. Телло де Сандовал читает книгу. Входит Сервантес.

Телло де Сандовал (не поднимая головы от книги). Это шедевр, дон Мигель. Уже четыре века так говорят, и я охотно верю. Но к чему?

М. де Сервантес. И смерти моей тоже четыре века. Я льстил себе надеждой, что вы, наконец, нас забудете, книгу и меня…

Телло де Сандовал. Вы — мастер парадокса.

М. Де Сервантес. По вашему мнению, она никогда не должна была увидеть свет.

Телло де Сандовал. Вне всякого сомнения. Нужно было сжечь ее вместе с другими.

М. Де Сервантес. Но на каких кострах? Служения вере? Или, быть может, позднее, в 1933? В нацистском фейерверке.

Телло де Сандовал. Вместе с другими. Со всеми другими. Не имеет значения. Она пахнет серой. И должна быть предана огню.

М. Де Сервантес. Но у вас не получилось.

Телло де Сандовал. В результате я здесь, за ее чтением, и вбиваю себе в голову ваш гуманизм.

М. Де Сервантес. Великое Братство алкало власти над душами, но получило ее только над телами.

Телло де Сандовал. Увы, они все хотят жить. Любой ценой. Мы, то есть вы и я, мы надеялись только на вечность. Кстати, она оказалась не бог весть чем. И почувствуйте иронию: в вашем маленьком опусе вечности больше, чем в целых веках моего служения очищению.

М. Де Сервантес. Если это может вас утешить…,

Телло де Сандовал. Еретик утешает Великого Инквизитора. Вот до чего мы докатились.

М. Де Сервантес. Если это может вас утешить, вы в какой-то степени являетесь автором этого опуса.

Телло де Сандовал. Не смешите.

М. Де Сервантес. Нет, правда. Без вас… эта книга, мир обязан вам.

Телло де Сандовал. Дон Мигель, не хотелось бы увидеть снова, как вы умираете.

М. Де Сервантес. Если бы я умер снова, сеньор Инквизитор, то, возможно, лишь для того, чтобы пожить еще какое-то время.

Затемнение

Сцена 1.3

Страшный крик боли. Свет.

Декорация третья. Пыточная камера Инквизиции в Толедо в июне 1563 года.

Мальчик лет шестнадцати подвешен за связанные у него за спиной кисти рук. Это Иисус де Ангелес. К его ступням, также связанным другой веревкой, подвешено ведро. Рядом с ним — Секретарь суда, Телло и Тюремщик.

Телло. В четвертый раз спрашиваю тебя, Иисус, почему ты отказался от свинины? Из всех других блюд, почему именно от свинины?

Иисус стонет от боли.

Телло. Тебя ведь зовут Иисус.

Иисус кивает головой.

Телло. Сколько тебе лет?

Иисус.