маловато, а признаться не хочется в том, что слаб или не слишком умен. А оправдать себя надо. И тогда — ах, каким смелым ты становишься тогда и начинаешь: все люди сволочи, плевать мне на людей, на подлую эту жизнь, если так мне плохо…

Это ты говоришь, что тебе плохо. А вообще тебе потом легко — не заниматься делом, а плевать и на прошлые дни, и на людей, и на жену, и на начальство. Тогда ты (после супа) разгадываешь ребусы, решаешь задачки — делимое, делитель — и ни черта не решаешь, что надо решать, над чем корпеть, страдать и радоваться потом.

Стоп, молодой человек!

Ну, остановился и усмехнулся: итак, какие выводы?

Топай-ка, топай — к своему дому, к родным людям, которым с тобой легче и лучше; к тем дням, в которых, может, самое лучшее, что вообще когда-нибудь у тебя будет; еще раз — к тем дням… они неизбежны, дороги и беспощадны, как неизбежен завтрашний день, может статься, тоже беспощадный, но и дорогой…