стене. Тоби сделал знак Лунному Диску остаться в тени, а сам двинулся к сидящему.

Он не слишком отчетливо различал его черты, видел только длинные белые волосы, двумя скобками обрамлявшие лицо, и блестящие глаза.

Тоби мог поклясться, что знает этот взгляд. Он поспешно сделал еще два шага и узнал узника.

— Пол Колин! — воскликнул он.

Старик вздрогнул. Глаза у него беспокойно забегали. Похоже, он давно жил в постоянном страхе, так что даже от тихого голоса Тоби кровь у него в жилах заледенела. Но голоса он не подал. Глаза у него померкли и заволоклись подобием пленки, словно угли подернулись пеплом.

Тоби присел возле него.

Пол Колин. Тот самый, который все время писал.

Тоби взял его за руку. Он не видел Пола Колина много-много лет. Пол очень постарел.

Почувствовав руку Тоби, Пол Колин снова вздрогнул. Его глаза широко раскрылись. Было видно, что он узнал Тоби, и ресницы у него затрепетали.

— Он кто? — спросил Лунный Диск.

— Вам нечего опасаться. Это друг. Он не говорит, он пишет.

— Дышит?

— Нет. Пи-шет.

В степи не существовало письменности. Лунный Диск замер в задумчивости. Тоби не знал, как объяснить своему маленькому другу, что такое писать.

— Если ты не можешь говорить, объясняешься жестами. Так вот писать — значит изображать на бумаге разные маленькие жесты.

Лунный Диск присел на корточки возле них.

— А ты, Ветка, тоже умеешь их рисовать?

Тоби не ответил. Он знал, что ничего не позабыл. Достаточно ему было увидеть Колина, как в памяти ожили картины прошлого.

— Тоби Лолнесс.

Тоби отпустил руку старика. Подумать только! Заговорил!

— Что он сказал? — спросил Лунный Диск.

— Тоби Лолнесс, — повторил старик.

— Он говорит на другом языке? — удивился мальчик.

— Да, — прошептал Тоби, услышав в своем имени взволновавшую его звучность.

Голос у старика был низким и глубоким, и каждую букву он произносил удивительно отчетливо.

— Я узнал тебя, ты Тоби Лолнесс.

Лунный Диск повернул голову к Ветке. Старик продолжал:

— Тебя считают мертвым там, наверху.

— Я и есть мертвый, — отозвался Тоби.

— Ты стал Облезлым.

— Каким? — переспросил Лунный Диск.

— Облезлым. Так вас называют на Дереве.

Тоби почудилось, что между его двумя жизнями приоткрывается дверь. В образовавшуюся щель ворвался поток ледяного воздуха. Тоби стало зябко. Он готов был ее захлопнуть и как можно скорее отправить старика обратно. Но тут Колин произнес несколько слов, которые пригвоздили Тоби к месту, как удар молнии.

— Почему ты бросил своих родителей, Тоби Лолнесс? — спросил старик.

Ответ Тоби обрел силу грома.

— Я?! Я бросил своих родителей?! Да я готов был сто раз умереть, спасая их! Пол Колин! Никогда больше не говори таких слов! Ими ты оскорбляешь мертвых!

— Каких мертвых?

— Сима и Майю Лолнесс, моих родителей.

Колин обеими руками пригладил свои длинные седые волосы, наклонил голову, потом резко вскинул ее и уставился прямо в глаза Тоби.

— Слова обладают смыслом, Тоби Лолнесс. Ты сказал, что умер, но говоришь со мной. Теперь ты говоришь, что умерли твои родители, тогда как…

— Они в самом деле умерли, — прервал его Тоби.

— Зачем так о них говорить? Горько так говорить.

Тоби сжал кулаки.

— Жизнь горька, Пол Колин! Неужели вы этого не знаете? Жизнь не ваши стихи, она нестерпимо горька.

— Я не пишу стихов.

Лунный Диск всеми силами старался понять их разговор, но ему это почти не удавалось. Тоби застыл в недоумении: почему он никогда не спрашивал, над чем работает Колин?

— Я пишу историю Дерева. Твою историю, Тоби Лолнесс.

И с твердой уверенностью прибавил:

— Твои родители живы!

Тоби с воплем негодования бросился на старика. Лунный Диск успел схватить Тоби за ноги и хорошенько встряхнул. Тоби упал и стукнулся головой о стенку раковины.

Пол Колин перевел дыхание. Тоби лежал неподвижно. Лунный Диск похлопал его по щекам, возвращая к жизни.

— Прости, Ветка. Тебе не очень больно?

Пол Колин положил руку мальчику на плечо и сказал:

— Он не совладал со своим сердцем. Видно, и впрямь не знает, что с его родителями.

Лунный Диск вздохнул и сказал с укоризной:

— Зачем вы так говорите? Вы прекрасно знаете, что его родители умерли, у него же знак молнии.

Скромный незаметный Пол Колин знал почти все на свете, и что обозначает у Облезлых молния, он тоже знал. Такой знак оставался у сироты.

— Конечно, я знаю, что у него молния.

Пол наклонился над Тоби, который наконец пришел в себя.

— Сим и Майя Лолнесс живы. Последние два года я жил вместе с ними.

У Тоби не было сил отстаивать горькую правду. Он заплакал.

— Я знаю, у тебя в зрачке знак молнии, я знаю, — сказал Колин и замолчал.

Молчание давило тяжким гнетом. Пол снова заговорил:

— Не Майя с Симом дали тебе жизнь. Они усыновили тебя, когда тебе было несколько дней, потому что твои родители умерли. Можно сказать, что ты родился со знаком молнии.

Тоби закрыл глаза.

— Но Сим и Майя Лолнесс живы. Ты стал жертвой обмана. Тоби почудилось, что он смотрит на ракушку сверху. Следит взглядом за ее закручивающейся спиралью. Спираль закручивается все быстрее, быстрее… И он потерял сознание.

Очнулся Тоби на том же самом месте. Настала ночь. Лунный Диск развел костер. В раковине они были не одни, вокруг сидело много людей..

Пол Колин грелся у огня. Все смотрели на Тоби, который наконец-то открыл глаза.

Но Пол не смотрел на Тоби, он лишь негромко сказал ему:

— Если хочешь, чтобы я говорил, скажи. Если нет, завтра я уплыву. Несколько секунд стояла мертвая тишина, потом Тоби попросил:

— Говори!

Раковина придавала голосам особую звучность, даже огонь здесь потрескивал громче.

— Джо Мич заточил Сима и Майю вместе с другими учеными Дерева. Я был с ними. Мне удалось бежать. Мне одному.

Тоби с большим трудом выдавил из себя вопрос, на который боялся получить ответ:

— Все Дерево во власти Джо Мича?

Колин задумчиво покачал головой.

— Джо Мич — опасный сумасшедший. Он не управляет Деревом. Он держит в плену лучшие умы. Заставляет их вместе с несколькими Облезлыми рыть свой обожаемый котлован вместо долгоносиков.

Тоби удивленно раскрыл глаза.

— Долгоносиков больше нет, их унесла эпидемия, — сообщил Колин. — Для Дерева это большое благо, но тем неистовее Джо Мич желает узнать секрет Балейны.

— Он не узнает его никогда, — прошептал Тоби, стиснув зубы.

— Узнает.

— Никогда.

— Рано или поздно твой отец