литературные темы. Жизнерадостная молодежь вносила оживление.

В 1971 г. доктор счел нужным для поправки здоровья Леонида Федоровича, послать его в начале сентября в санаторий Акс-ле-Терм, расположенный в Пиренейских горах. Накануне отъезда, я ему позвонила и услышала привычное «Алло, алло!», всегда дважды. Голос казался бодрым. Мы долго говорили. Зуров уезжал охотно, веря, что хорошо поправится. Обещал написать сразу по приезде о своих впечатлениях… И вдруг, через несколько дней, известие о внезапной кончине Леонида Федоровича от разрыва сердца. Мы, искренно его любившие, потеряли большого друга, русская литература — талантливого писателя.

Зуров оставил нам, не считая статей, всего несколько книг: «Отчина», «Кадет», «Древний Путь», «Поле» и наконец (в 1950 г.) сборник рассказов, озаглавленный «Марьянка». Большой роман о днях октябрьского переворота «Зимний Дворец», он так и не написал, хотя долгие годы готовился к этому труду, собирая материал и делая наброски. Он мог писать только о России, о ее исторических путях и судьбах, о русском народе с его возможностями высшего духовного подъема и крайнего падения. Множество путевых заметок так и остались неиспользованными. Первая книга Зурова «Отчина» и помещенный в последнем сборнике рассказ «Обитель», как бы перекликаются и обрамляют его творчество. Здесь проза Зурова достигает большой художественной правды и подлинной поэзии.

Перед ним, как перед ясновидящим, возникают образы русского прошлого. Он пишет: «И я вижу: строят каменный город. Становище. Мужицкие сани. Валуны свозят с окрестных полей, плиты обозами везут из Изборска. Дымят костры. Рати идут на Литву. В далекие боры утекает усеянная курганами, политая кровью дорога, уходит туда, где в борах, закрывая славянский путь к Варяжскому морю, стоит передовой немецкой форпост, выдвинутое немцами при движении на восток волчье гнездо, Новый Городок Ливонский — замок Нейгаузен. Там теперь высятся развалины над рекой Пимжей, поросшие елями, провалившиеся сводчатые погреба, но на уцелевшей башне еще сохранились выложенные рыцарями в рыжем кирпиче белые орденские кресты».

Вот Зуров осматривает колокольни, стены, башни, старые погреба древней Печерской Обители: «Из стрелецкой церкви Николы Ратна. проржавевшая железная дверь ведет через темную, с замуропанными бойницами, острожную башню с прогнившим полом, на крепостную стену, где еще чудом сохранились деревянные мосты, с которых оборонявшие Обитель иноки и стрельцы когда-то били по польским ворам и шведским рейтарам из затинных пищалей. Мосты ведут к сторожевой башне, что господствует над Святыми Воротами. Я радуюсь солнцу, ветру, как ребенок. Меня полонило древнее очарование; свободно и легко я живу в тех веках» (…) — «С монастырских, побитых венгерскими, польскими и шведскими ядрами стен, под дующим с Руси ветром, я часами любовался широкой далью, и глаз не мог отвести от утекающих в снежные поля дорог, любовался великим русским небом с медленно тающими облаками, широким и печальным снежным раздольем, синеющими по горизонту лесами. От ветра, грусти и любви, от приливающих чувств влажными становились глаза и все было для меня родным и понятным, словно сердце всегда жило здесь, и я со всеми отошедшими жил по-сыновьи…»

Там же в Печорах, старый дед Оленин рассказывал Зурову о том, как Сама Матерь Божия избрала это место, как явилась на дубу Ее икона и как Царица Небесная спасала и покрывала в годы лихолетий святую обитель. И дед заканчивает предсказанием: «Антихрист на Россию пойдет. Пойдет Антихрист, будет народы к себе преклонять, к перстам печати прикладывать. Дай крови печать. Вот наберет повсюду войско и начнет битву во Пскове. Никола Угодник тогда выедет и Илья Пророк… В Троицком соборе лежат святые князья, и те тогда встанут. Гавриил и Тимофей, и Олександра Невский встанут за нашу землю…»

Новый журнал. — Нью-Йорк, кн.142, 1981