честно признать крах их брака и найти достаточно здравого смысла, чтобы безболезненно расстаться, все же причиняет страдание. Когда она осознает это, она сжимает ладонями вдруг заболевшую грудь. Ее зеленые глаза наливаются ночной синевой. Но она не теряет мужества. Она доказывает себе, что страдание не может быть критерием добра и зла, справедливости и несправедливости, не может вынудить ее принять незрелое решение. Решение можно принять лишь с помощью разума.
Прежде всего следует признать, что она фригидна. Это доказано тем, что она месяцами испытывала наслаждение от ласк Дана. И не испытала его с Филиппом. Он слишком молод, не умеет заниматься любовью, он просто — полный сил мальчишка-неумеха. Женщина должна делить ложе с мужчиной, вдвое старше ее по возрасту.
И теперь ей надо найти кого-то, с кем она снова испытает наслаждение. Как с Даном, который умел ее доводить до высшей точки до того, как она изменила ему. Она уверена, что они теперь не находят согласия только потому, что в глубине души она упрекает себя за супружескую неверность, которая и стала барьером между ними. Ее нынешняя фригидность — заслуженная расплата за потерю совести, за неразделенную тайну.
Ночью Марион с тревожно бьющимся от неясного страха сердцем рассказывает Дану о том дне на пляже ради освобождения от подавленного желания насладиться близостью с Филиппом. Она сказала, что не может лицемерить и хранить тайну в себе, ибо оказалась права — искус прошел.
— Ты уверена? — недоверчиво спрашивает Дан. — Мне кажется, что этот мальчишка — серьезный соперник. Прежде всего он моложе…
— Конечно!
— И красивее.
— Несомненно.
— У него те достоинства, которых лишен я.
— А почему в мужья я выбрала тебя?
— Мне это тоже интересно.
Марион объясняет. Молодость и красота — это ее взнос в брак. Если это вносит мужчина, то какая роль остается ему? Дан считает, что Филипп умнее, тверже характером, больше знает, он творческая личность, наделенная юмором, предприимчивостью, мудростью. А что сделал в жизни он, Дан, чтобы заинтересовать женщину?
— Многое, — возражает Марион. — А Филиппу дадим время на возмужание. Когда-нибудь он станет столь же притягательным, что и ты. Но я для него уже не буду ничего значить. Ясно?
— Иными словами, у тебя нет иного выхода как остаться со мной.
«С тобой или с кем-нибудь другим, похожим на тебя», — подумала Марион. И решила отыскать этого другого, чтобы добиться успеха там, где потерпела крах с Даном.
Она словно забыла, зачем пошла на откровенность. Впрочем, если секрет перестал быть секретом, она снова может испытать наслаждение. Впрочем, особо в это не верит.
Тем не менее приступает к привычному эротическому ритуалу. Но ему не по себе, и он удерживает ее.
— Только не сегодня. Дай свыкнуться с этой мыслью.
Она удивлена. Итак, он ревнует! Ее охватывает возмущение, она протестует, оправдывается, ластится к нему. Дан отрицает, что его задела неверность жены, он просто несчастен и не в силах переломить себя. Поняв, что он не может ее простить, она в разочаровании отступается.
«Остается только развод», — считает она, но не произносит этих слов вслух. Он, похоже, не думает о таком исходе. Значит подготовкой развода займется она сама, укротив сердце и сдерживая подступающие к глазам слезы.