девушка. – А у меня вот бабушка тоже болеет. Жара стоит. Сердечникам сейчас совсем тяжело. Но говорят, в конце недели дождь пойдут?

Не слышала. А у меня не сердце, голова просто. Спала плохо.

А-а, - удивленно протянула Марина, наверное, ей казалось странным, как это можно плохо спать, хотя, у нее же есть бабушка, а ту наверняка мучает бессонница. – Я пойду. Мне еще в пять домов занести надо, - она потрясла кипой квитанций и чему-то радостно засмеялась.

Девушка убежала, оставив после себя легкий аромат духов и хорошее настроение. Консьержка достала свою тетрадь и неторопливо принялась переписывать – просматривать задолженности жильцов. Потом разнесла квитанции по почтовым ящикам и вернулась на свое место.

Незаметно подошло время обеда. Варвара Петровна вспомнила, что надо сходить за хлебом, молоком и рыбой, достала дежурную сумку из ящика стола, потому что очень уж хотелось избежать недообщения с обиженным котом, и закрыв подъездную дверь на ключ, выскочила в магазин.

Он, как и двадцать лет назад находился за углом. Только если раньше он назывался просто «Гастроном», и в нем можно было в придачу к скромным покупкам получить обиженные почему-то взгляды продавщиц, при этом самое меньшее полчаса простояв в очереди; то теперь это был небольшой современный «Супер – эконом», один из целой сети по городу, и здесь можно было приобрести все, что нужно, имея, разумеется деньги, без очереди, и в награду получив белоснежные улыбки кассирш и консультантов. Варваре Петровне это нравилось. Это было новое веяние, но очень приятное. Оно в противовес многому остальному внушало надежду, что не все так плохо в современной жизни.

Женщина закрыла сумку в сейф с номером, взяла легкую корзинку на колесиках и пошла мимо стеллажей, просто заваленных товаром. Так, буханка хлеба, пакет молока… Может побаловать Ваську чем-нибудь экзотическим?… Варвара Петровна в некотором недоумении пробежалась глазами по полке с питанием для кошек. Видов было очень много, даже слишком. Гораздо больше, чем рекламируют по телевидению. Это вызвало оцепление.

Вам чем-нибудь помочь? – тот час подоспела услужливая продавщица.

Мне бы для кошечки, - почему-то смутившись прошептала женщина.

Они все для кошек. У вас котенок? - девушка неожиданно перешла на тон для детей – олигофренов, видимо приняла ее за типичную домашнюю старушку, опешившую от натиска времени.

Нет. Взрослый кот, - медленные и натянуто-вежливые интонации привели Варвару Петровну в чувство, и даже немного обидели. – Я выберу сама. Или лучше, ничего не буду брать, тут только химия одна. Где тут у вас свежая рыба?

Пойдете по правой стороне и свернете, - консультант отошла к другой такой же девушке и начала ей что-то быстро шептать на ухо, изредка посмеиваясь.

До женщины долетели слова: «старуха, одинокая, кот, думают о себе, дилетантка, не с ее пенсией, как Баба Яга…» Хорошее настроение стало медленно испаряться. Очарование новшеств магазина померкло. Она пообещала себе, что в следующий раз за покупками пойдет на рынок по соседству, и пошла за рыбой.

Расплатившись за покупки, Варвара Петровна вышла на свежий воздух, по крайней мере так показалось после общения с грубиянкой – продавщицей, и медленно направилась в сторону дома. Хотелось вернуть ощущение легкости и радости. Крохи его еще мерцали в сознании и была надежда, что разрастутся от соприкосновения с летним солнцем, зелеными листьями, легким ветерком.

Пытаясь настроиться на положительный заряд, женщина думала исключительно о приятных вещах: как обрадуется кот жареной рыбе, о вежливой девочке Ане, о Марине… О том, что, наверное, все-таки хороших людей больше, чем плохих…

Взгляд Варвары Петровны плавал по сторонам, выцепляя давно знакомые черты улицы, двора. Пока не наткнулся на незнакомую машину, стоявшую в тени, недалеко от подъезда. В ней сидел парень. Заметив направленный на него взгляд, он почему-то отвернулся, надел очки и принялся демонстративно смотреть в другую сторону. То ли эта демонстративность, то ли то, что видела его здесь впервые, то ли что-то еще показались женщине очень подозрительными. Она быстро открыла дверь и зашла в подъезд.

До конца обеденного перерыва было еще полчаса, надо было накормить Василия купленной рыбой и поесть самой. Варвара Петровна уже дома, готовя обед, и изредка бросая взгляд в окно, на незнакомца в машине, поняла, чем он ее встревожил – он чем–то неуловимо напоминал тех, вчерашних. Может, все же стоило позвонить Семенову и предупредить?

Последние искорки радости падали в бездонную бочку сомнений и безвозвратно гасли на самом дне.

Женщина чувствовала, что положительный настрой Марины кончился, как завод в часах. И сразу ударил в нос запах несвежей рыбы, кипящей в масле не сковородке. Вредный кот так и не показался на зов. А машина с парнем уехала. Но тот час, словно при смене караула, на ее место подъехал незнакомый велосипедист, медленно поглядывавший из- под низко опушенной каски на верхние этажи дома.

Может это просто паранойя? Может, следует обратиться к врачу? Но совесть не давала Варваре Петровне поблажки. Было обидно до слез. Она так и не смогла съесть ни кусочка, выложила все в миску Василию, налила ему молока и пошла на рабочее место.

Почти сразу же зашел тот самый незнакомец с велосипеда. И немного замявшись при входе, подошел к ней.

Простите, можно через вас передать в девятнадцатую? – он протянул плотный завернутый не очень большой пакет.

Нет. Через меня нельзя, - консьержка приняла самый непреклонный вид, хотя от сердца немного отлегло: «Вот совсем ни при чем здесь 15». – Приходите вечером. Передадите лично.

Ну, не могу я вечером, - парень настойчиво совал сверток. – Чего сложного, взять и передать?

Ничего сложного нет, - женщина отодвинула его обратно, - только вдруг там бомба или еще что-то.

Да, какая бомба, - незнакомец запсиховал и покрылся красными пятнами. – Я просто… Это подарок, но меня не должны видеть. А я уезжаю…

Нет, - Варвара Петровна твердо вернула пакет в руки парню. – Это ваши проблемы, как вы передадите, но не через меня – это точно. Можете по почте…

Незнакомец схватил сверток и словно ошпаренный выскочил на улицу, бросив на бегу: «Баба Яга!».

Консьержка побледнела и беззвучно дала себе слово, что ни за что не скажет ничего Семенову, хотя пятнадцать минут назад была