- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (29) »
экземпляр? — Он схватил телефонный аппарат и набрал номер.
— Сейчас принесу. — Тол вернулся в свой кабинет, вытащил из папки вопросник и снова прошел к Ла Ту. Коп все еще говорил по телефону. Вскинув глаза, он кивнул Толу, и тот положил листок на стол.
Ла Ту безмолвно, одними губами поблагодарил его.
Тол, однако, не уходил из кабинета.
— Кто еще там был? — настойчиво спросил он.
— Что? — Ла Ту нахмурился, он не любил, когда его прерывают.
— Кто еще был на месте преступления?
— Где застрелились Бенсоны? Черт, я не знаю. Пожарные и спасатели. Этот мальчишка из полицейского участка Грили. Еще несколько парней. Не могу вспомнить. — И детектив снова сосредоточился на телефонном разговоре.
Тол вернулся к себе, не сомневаясь, что к настоящему моменту вопросник уже превращен в комок смятой бумаги и брошен в мусорную корзинку под столом Ла Ту.
Он позвонил в службу спасения и борьбы с пожарами, но не смог выяснить, кто же приезжал к Бенсонам. На какое-то время сдался и вновь занялся распечаткой котировок акций.
— Эй, босс! — В кабинет вошла Шелли, бойкая на язык секретарша Тола. — Наконец-то, получила досье Темплтона. Похоже, из Алабамы его везли на волах. Я еще раз позвонила в Комиссию по ценным бумагам, и они обещали, обещали, обещали, что пришлют нам… Эй, ты уходишь раньше? — Хмурясь, она посмотрела на часы, а Тол тем временем уже поднялся из-за стола, поправил узел галстука и надел тонкий темно-синий плащ.
— Есть одно дело.
На ее круглом лице, обрамленном светлыми локонами, отразилось любопытство, отчего Шелли сразу помолодела.
— Правда? Ты уверен? Вроде бы ты никуда не собирался.
— Только что появилось.
— Вернешься? — спросила Шелли.
Он ответил не сразу.
— Честно говоря, не уверен, — и направился к лифту.
Особняк с белыми колоннами на Мидоуридж стоил шесть, может, семь миллионов долларов. Тол поставил свою «хонду» позади черного седана, надеясь, что на нем приехал кто-нибудь из копов участка Грили, то есть человек, у которого он мог получить нужную ему информацию. По дорожке, выложенной каменными плитами, направился к крыльцу, поднялся по ступеням, обнаружил, что дверь не заперта. Вошел в дом, показал удостоверение мужчине в джинсах и свитере, ожидавшему адвоката Бенсонов, чтобы поговорить о продаже принадлежащей им собственности. Он ничего не знал ни о Бенсонах, ни об их смерти, разве что слышал о самоубийстве. Мужчина вышел на крыльцо, оставив Тола одного. Когда Тол миновал холл и оказался в просторных комнатах первого этажа, его вдруг охватило беспокойство. И ощущение это создавала не недавняя смерть хозяев, а сам дом, который, казалось, привыкал к тому, что осиротел. Тол оглядывал желто-розовую обивку мягкой мебели, яркие абстрактные полотна на стенах, расписанный золотом фарфор, бокалы и стаканы, коллекцию хрустальных зверюшек, керамику из Марокко, уставленные книгами полки, фотографии в рамках на стенах и каминной доске. Две пары стоптанных шлепанцев, судя по размеру, мужские и женские, стояли у кухонной двери. Шагая по комнатам, он чувствовал, что это — не просто дом, а что-то родное, уютное, близкое. И сам факт, что хозяева такого дома застрелились, не укладывался в сознание. Тол заметил листок бумаги, придавленный хрустальной вазой, а когда прочитал, на лице его отразилось удивление:
Особняк с белыми колоннами на Мидоуридж стоил шесть, может, семь миллионов долларов. Тол поставил свою «хонду» позади черного седана, надеясь, что на нем приехал кто-нибудь из копов участка Грили, то есть человек, у которого он мог получить нужную ему информацию. По дорожке, выложенной каменными плитами, направился к крыльцу, поднялся по ступеням, обнаружил, что дверь не заперта. Вошел в дом, показал удостоверение мужчине в джинсах и свитере, ожидавшему адвоката Бенсонов, чтобы поговорить о продаже принадлежащей им собственности. Он ничего не знал ни о Бенсонах, ни об их смерти, разве что слышал о самоубийстве. Мужчина вышел на крыльцо, оставив Тола одного. Когда Тол миновал холл и оказался в просторных комнатах первого этажа, его вдруг охватило беспокойство. И ощущение это создавала не недавняя смерть хозяев, а сам дом, который, казалось, привыкал к тому, что осиротел. Тол оглядывал желто-розовую обивку мягкой мебели, яркие абстрактные полотна на стенах, расписанный золотом фарфор, бокалы и стаканы, коллекцию хрустальных зверюшек, керамику из Марокко, уставленные книгами полки, фотографии в рамках на стенах и каминной доске. Две пары стоптанных шлепанцев, судя по размеру, мужские и женские, стояли у кухонной двери. Шагая по комнатам, он чувствовал, что это — не просто дом, а что-то родное, уютное, близкое. И сам факт, что хозяева такого дома застрелились, не укладывался в сознание. Тол заметил листок бумаги, придавленный хрустальной вазой, а когда прочитал, на лице его отразилось удивление:
«Нашим друзьям! Мы принемаем это решение, ощущая сердцем глубокую удавлетворенность, радуюсь осознанию того, что мы навсегда останемся друг с другом».Записку подписали Сай и Дон Бенсоны. Еще пару мгновений Тол смотрел на слова, потом направился к кабинету, огороженному желтой лентой, и остановился, как вкопанный. Кровь. На диване, на ковре, на стене. Он буквально видел, где находились супруги в момент смерти: кровь ему все объяснила. Тол вернулся в гостиную и решил, насколько возможно, заполнить свой вопросник. Усевшись на диван, взял с кофейного столика книгу, чтобы подложить под вопросник, и машинально прочитал название: «Последнее путешествие: полный справочник по самоубийству и эвтаназии». Он вернул книгу на место, решив соорудить стол на коленях из пары журналов. Начал заполнять вопросник, но прервался, потому что открылась входная дверь. Послышались приближающиеся шаги, мгновением позже в гостиную вошел дородный мужчина в дорогом костюме. Нахмурившись, он смотрел на Тола. — Управление шерифа. — Тол протянул мужчине удостоверение, которое тот внимательно изучил. — Я — их адвокат. Джордж Метцер. — Мужчина говорил медленно, случившееся определенно потрясло его. — Это — ужасно. Мне кто-то позвонил из вашего управления. То есть трубку взяла моя секретарша… Хотите взглянуть на мое удостоверение? Тол сообразил, что коп первым делом попросил бы адвоката показать документы, удостоверяющие его личность, и произнес: — Пожалуйста. — Взглянул в водительское удостоверение, кивнул, потом его взгляд вернулся к двери в кабинет. Кровавые пятна напоминали коричневый ламинат на дешевой мебели. — Они оставили предсмертную записку? — спросил адвокат, убирая бумажник в карман. Тол прошел в столовую и указал на записку. Адвокат прочитал ее, вновь покачал головой. Заглянул в кабинет и моргнул, увидев кровь. Тол показал Метцеру вопросник. — Могу я задать вам несколько вопросов? Для нашей статистической службы? Вопросы — анонимные. Никаких фамилий. — Конечно. Тол начал спрашивать адвоката о супругах. Удивился, узнав, что им еще не было семидесяти. — Дети? — Нет, вообще никаких близких родственников. Несколько кузенов, которых они никогда не видели. Я хочу сказать, не встречались с ними много лет. Зато друзей — хоть отбавляй. Они все будут в шоке. — Вы можете предположить, чем вызвано принятое ими решение? — спросил Тол. — Я точно знаю, — ответил Метцер. — Болезнь Дона. Тол посмотрел на записку, обратил внимание, что рука у того, кто ее писал, дрожала, а некоторые из слов написаны с ошибками. Ла Ту говорил о том, что они выпивали, но Тол помнил о плетеной корзинке с лекарствами, которую заметил на кухне. — Частичный паралич? Неврологическое заболевание? — Нет, — покачал головой адвокат, — проблемы с сердцем. Очень серьезные. — А жена не болела? — Нет, Сай на здоровье не жаловалась. Но они так любили друг друга. До самозабвения. Вот она, должно быть, и решила, что не хочет жить без него. — У него была смертельная болезнь? — Если исходить из того, что он мне рассказывал, нет, — ответил
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (29) »