средствами и наркотиками. Не имею понятия, почему… наверное, из-за этой контузии.

Я начал что-то соображать. Я был в больнице, но вышел оттуда. Куда, черт возьми, я вышел из больницы? Я внимательно смотрел на незнакомку и кремовые парчовые портьеры у неё за спиной.

— А где я сейчас? — внезапно спросил я.

Она снова склонилась надо мной так, что её губы почти касались моей щеки. По её абсолютно спокойному до сих пор лицу пробежало легкое беспокойство…

— Любимый… Ты ведь знаешь, где находишься. Ты только внимательнее оглядись вокруг.

Её лицо, обрамленное густыми темными волосами, почти полностью заслоняло мне вид. Однако я послушно огляделся вокруг, так тщательно, как только смог.

И увидел ковер золотистого цвета, множество всяких флакончиков и коробочек на туалетном столике, а дальше, за спиной этой женщины, еще одну, похожую на мою, кровать — широкую, застланную покрывалом в серую и золотистую полоску.

— Тут очень красиво, — через минуту сказал я, — но я вижу все это впервые в жизни.

— Но любимый! Это невозможно! — укоризненно воскликнула она.

Я почувствовал себя чуточку виноватым, потому что мне показалось, что я огорчил её. Поэтому я сказал:

— Мне очень жаль, миссис… Извините. Я стараюсь, как могу… Но я в самом деле прошу вас сказать мне, где, собственно, я нахожусь.

— Но ты ведь дома! Дома! — воскликнула она.

— Д… дома?

— Да, любимый. В собственной кровати, в собственной комнате и в собственном доме в Дона-Бич в южной Калифорнии.

Моя способность ориентироваться во всем этом явно слабела. Я понял, что она сказала, будто бы я дома. Однако я понимал, что дом — это место, которое человек должен прекрасно знать, а этот дом был совершенно незнаком мне. Во всем этом было что-то неясное.

Однако кровать была очень удобной, теплой и возле меня стояли розы. Гул пропеллеров совершенно затих. Я удобнее положил голову на подушку и улыбнулся незнакомой женщине. Она была такая милая… такая добрая. Мне было приятно, что она находится рядом со мной. Если бы она только чуточку меньше говорила!

— Любимый, не улыбайся так, потому что меня это очень огорчает! У тебя такая бессмысленная улыбка. Совсем как у шимпанзе. — В её глазах снова блеснуло беспокойство. — Дорогой мальчик, — продолжала она, — умоляю тебя, постарайся вспомнить все по очереди. Я уверена, что если только ты захочешь, тебе это прекрасно удастся. — Она ненадолго замолчала и потом внезапно спросила: — Скажи… Кто я такая?

Ну и дела! Я оказался в весьма затруднительном положении. Ведь еще минуту назад я сам собирался спросить её об этом. Мне очень хотелось узнать, кто она такая, но вместе с тем я не хотел, чтобы она подумала, будто бы я глуп, как шимпанзе. Я хитроумно, как мне показалось, ответил:

— В любом случае я знаю, что вы не медсестра…

— Само собой разумеется, что я не медсестра, — сказала она и нервным жестом отбросила прядь волос со лба. — Хорошенько посмотри на меня. На кого я похожа? Как тебе кажется?

— Вы барменша, — решительно сказал я. — Прекрасная английская барменша из тех, о которых пишут в романах.

Какое-то мгновение она выглядела так, словно её поразила молния, однако потом на её лице появилось выражение неописуемого восторга.

— Любимый, — сказала она, — это самые прекрасные слова, которые ты когда-либо мне говорил…

В её глазах появилось выражение задумчивой мечтательности:

— …Я подаю какому-нибудь грубоватому иностранцу седло барашка, — сказала она, — в какой-то припортовой таверне… Иностранец ущипнул меня за ягодицу, а потом вдруг оказывается, что это король Карл II, путешествующий инкогнито. Вскоре после этого он поселяет меня в маленьком неприметном дворце над Темзой, где тайно меня навещает…

Казалось, разговор вторгается в какую-то совершенно чуждую мне область.

— …Весь город сходит по мне с ума, — развивала она дальше свои мечты. — У меня прекрасное белье… молодые поклонники, сыновья лучших семейств королевства пьют шампанское из моей туфельки… Но только королю разрешается снимать с меня подвязки…

Она встряхнула головой и с глубоким вздохом вернулась к грустной действительности.

— Нет, любимый! К сожалению… Я не барменша!

— Кто же вы в таком случае? — спросил я, уже слишком уставший, для того чтобы вести себя деликатно.

— Ты ужасно огорчаешь меня, любимый! Но я надеюсь, что доктору Крофту удастся что-то сделать с этим. Думаю, я не требую слишком многого, если хочу, чтобы ты узнал свою собственную мать.

— Ма… мать?

— Конечно! Кем я еще могу быть? — Она была немного уязвлена. — И к тому же, следует признать, я была для тебя очень хорошей матерью, хотя жаль, что мне самой приходится напоминать тебе об этом…

Осознание того, что я выздоравливающий, и к тому же еще после сотрясения мозга, немного ослабило шок, который я испытал. Потому что, нужно признать, большим потрясением было услышать, что эта посторонняя шатенка, которую я видел первый раз в жизни, моя мать! Мать человек всегда узнает сам, без необходимости напоминать ему об этом. В первую секунду я хотел сказать что-то очень решительное, вроде: «Что за чушь! Вы? Моя мать? Но ведь это абсурд!». Когда, однако, я попытался произнести эти слова вслух, они начали выскальзывать, как форель из мокрых рук. Я снова почувствовал страшную слабость, и у меня ужасно разболелась голова. Я бросил попытки объясниться с этой женщиной и молча боролся с собственными мыслями.

Ведь где-то на свете живет моя мать… в этом нет ни малейших сомнений. Но если эта женщина не моя мать, то кто же она? Нет ничего легче, как ответить на этот вопрос, убеждал я сам себя. Моя мать… И тут все обрывалось. Я не имел понятия, кто моя мать. Это обстоятельство показалось мне невероятно тревожным, причем до такой степени, что я сказал вслух:

— Я не имею понятия, кто моя мать…

Женщина, которая в этот момент склонилась над розами, резко повернулась в мою сторону.

— Любимый, умоляю тебя, не старайся все усложнить, — сказала она. — Ты, очевидно, догадываешься, что я опекаю тебя. Я полагала, что тебе будет приятнее, если это буду делать я, а не какой-нибудь бездушный манекен в накрахмаленном белом халате. Но, судя по всему, из меня получилась не самая лучшая медсестра, несмотря на то, что во время последней войны я прошла специальную подготовку и закончила курсы Красного Креста. Если и дальше у тебя будут проявляться подобные странные симптомы, нам не останется ничего другого, как посадить рядом с тобой профессиональную медсестру, которая будет менять тебе