оставить. Почитать хочется.

— Сходи сам, — предложил Жуков.

— Лучше ты.

Жуков нехотя влез в тапки и выглянул в коридор. В окно тускло светил уличный фонарь. Таня сидела в кресле, подперев голову рукой. В остальные палаты двери были закрыты.

— Володя, ты что? — Она поднялась ему навстречу.

Володя улыбнулся. Он нравился Тане и знал это.

— Татьяна Ивановна, Гусев Воблу не бьет, честное слово! Я ни разу не видел.

— Почему Воблу? Разве у Рыбкина имени нет?.. Если человек слаб, пользоваться этим подло и низко! Вчера Алеша у вас по палате дежурил и сегодня. Почему?

— Наверное, поменялся…

— Не верю я в это, — твердо сказала Таня. — А то, что все это происходит в твоей палате, непонятно и обидно. Человек ты как будто хороший, честный. Но хорошие люди на вес золота не потому, что они сами по себе хорошие. А оттого, что вокруг них всегда правда и справедливость.

— Понятно, — сказал Володя и, позабыв, зачем вышел в коридор, пошел спать.

Через неделю появился новенький. Его привела Таня и сказала:

— Знакомьтесь, ребята. У нас новый воспитанник — Сыроежкин Сережа.

Новичок доверчиво улыбнулся, и Женька обнаружил, что у него нет переднего зуба.

— Где это тебе зуб выбили?

— На футболе, — простодушно сообщил новенький. — Когда я на воротах за «Динамо» стоял.

— За «Динамо»? — недоверчиво переспросил Женька. Сам он никогда в настоящей команде не играл, и теперь ему грозила опасная конкуренция.

— Честно, я за «вторых» детей играл. Там две детские команды.

— С твоими талантами только за ползунков стоять…

— Хватит тебе, Женька! — вмешался Володя. — Лучше бы мяч надул.

После полдника ребята затеяли футбол. Женька оделся быстрее всех. Он встал посреди палаты в эффектную позу и, поправив гетры, принялся подбрасывать головой мяч. Раз-два-три… Жонглируя, он косил глаза на Сыроежкина, но тот сказал:

— У нас один парень так двадцать пять раз делал.

— Сыр, ты пойдешь? Мы с третьей палатой играем. Хочешь, на ворота встанешь? — предложил Гусев.

Сыроежкин сухо сказал:

— Меня Сережей зовут.

— Смотри какой нашелся! — возмутился Женька. — Может, тебя еще по имени и отчеству называть? Пошли. Без мастеров обойдемся! За нас Вобла постоит.

Леша летел по лестнице, не чувствуя под собой ног от счастья. Никогда, никогда ему еще не доверяли ворота…

Футбольное поле было небольшое, но ровное. В центре пятачком зеленела травка. Эх, если бы ворота другие! У этих верхние штанги прогнулись, и вратарь, прыгая за мячом, рисковал набить на макушке шишку. Сколько мальчишки ни ругались, завхоз каждое лето сушил на воротах пожарные шланги.

Началась игра. На поле, как всегда, распоряжался Женька. Он покрикивал на игроков, единоличничал, бестолково финтил, явно любуясь собой. Соперники, наоборот, играли в пас. И тут оказалось, что оборона первой палаты дырява, как решето. Лешка метался от штанги к штанге. В штрафной началась толчея, мяч то и дело куда-то пропадал. И вдруг он вынырнул совсем рядом! Лешка метнулся вперед, бросился кому-то в ноги, но… поймал пустоту. Мяч тихонько катился в ворота, а из центра уже мчался разъяренный Женька.

— Ты что — слепой? Такой «шипунок» пропустил! Проваливай отсюда!

Леша принялся стягивать свитер. Гусев подошел к Сыроежкину. Тот стоял неподалеку и наблюдал за игрой.

— Серж, выручай!

Сыроежкин молча взял у Леши свитер. И в тот момент случилось непредвиденное. Женька злобно сплюнул и, ни слова не говоря, пошел к бровке.

— Жень, ты чего? — удивился Гусев.

— Ничего!.. Или я, или он — выбирай!

Разгоряченный борьбой, красный, злой, Женька шел к угловому флагу. Он мог бы давно свернуть с поля, но упорно шел по бровке, словно был уверен, что его окликнут.

Гусев растерялся, пауза затягивалась.

— Начинай с центра, — твердо сказал Володя. — Что мы, без него не справимся?

Игра возобновилась и, как ни странно, пошла ровнее, хотя в Володиной команде было теперь на одного игрока меньше.

Вечером все разговоры велись, конечно, вокруг игры. Женька брюзжал:

— Это все Сыроежкин. Вратарь называется. Такие пенки пропускать! Вобла и то лучше стоит.

— Ты же сам его выгнал, — заметил Гусев.

Женька промолчал.

— Еще хорошо, что ничья, — вздохнул Леша.

— Была бы победа! — подхватил Женька.

— Была бы, — согласился Володя, — если бы ты не сбежал. Что за игра ввосьмером!

— Кто сбежал? Я сказал: выбирайте.

— А кто ты такой, чтобы ультиматумы ставить?

— Просто ты, Снеток, зазнался, — сказал Гусев.

— Кто зазнался? — взорвался Женька. — Лучше бы молчали, мазилы. С трех метров выше ворот!

Вставать на зарядку не хотелось. Сыроежкин, Саша и Володя выбежали в коридор. Леша посмотрел им вслед, сладко зевнул и отвернулся к стене. Пока не придет воспитатель, можно минутки две поспать. А если повезет, то и три.

— Вобла, вставай! — строго окликнул Женька.

— Чего тебе?

— Накрой меня одеялом! Волнами, как в прошлый раз.

Однажды, спрятавшись под одеялом, Женька проспал зарядку и теперь решил повторить трюк еще раз.

— Быстрее!

Едва Лешка выполнил Женькино приказание, вошла Таня.

— Леша! Почему ты еще не одет? Быстренько на зарядку!

Ничего не оставалось, как спуститься во двор. Было и солнечно и морозно. Изо рта физрука шел пар. Леша встал в строй и запрыгал вместе со всеми, приноравливаясь к счету: раз-два-три, раз-два-три…

Женька появился под конец зарядки, заспанный и злой. Его обнаружила и вытащила из постели Татьяна Ивановна. После пробежки Гусев свернул к турнику. За ним потянулись остальные. Саша подтягивался тяжело, грузно. Женька считал. Дальше семи раз дело не пошло, Гусев спрыгнул вниз. Освободившись от груза, перекладина легонько вибрировала.

— Кто следующий? — спросил Женька, взглянув на Сыроежкина. К перекладине подошел Володя. Легко подбрасывая свое гибкое тело, он выжался десять раз. Перекрыть такой результат было трудно, и к турнику никто не шел.

— Пошли мыться, — сказал Гусев.

— Зачем? Сейчас Сыроежкин класс покажет, — подначивал Женька.

Сыроежкин покачал головой:

— У меня рука болит, на футболе вывихнул.

— Испугался? — хихикнул Женька.

Сыроежкин насупился и, шагнув вперед, повис на перекладине. Он выжимался необычно, раскачиваясь как маятник.

— Так нельзя! — крикнул Женька.

— Можно, — возразил Гусев. — Лишь бы подбородок коснулся. Нас так в секции учили.

Сыроежкин подтянулся четыре раза, пять… Женька заволновался. Его личный рекорд был под угрозой. Сыроежкин остановился, повис на