негодование от речи везира, гневно посмотрел на него и потребовал сказать, видел ли он правителя, который мог бы сравниться с ним, ар-Рашидом, в великодушии.

— О да, повелитель мой, — ответствовал везир, — есть, например, в городе Басре молодой человек по имени Абу-л-Касем. Хотя он и простой горожанин, но живет в большей роскоши, чем ваше величество, и более великодушен.

Тут в глазах халифа сверкнул гнев, и он вскричал:

— Неужто тебе неизвестно, что подданный, солгавший государю, заслуживает смерти?!

— Я говорю правду, — настаивал Джафар. — Когда я последний раз ездил в Басру, то видел этого человека и был гостем в его дворце. Там мои глаза, пресытившиеся созерцанием ваших богатств, удивлялись обилию сокровищ, а душа моя была очарована его благородством.

При этих словах ар-Рашид пришел в неистовство и возвысил голос еще более:

— Дерзкий раб, как ты посмел сравнить со мной простого человека! Твое бесстыдство не пройдет безнаказанным!

И, сделав начальнику стражи знак приблизиться, он приказал ему схватить везира. Сам же халиф удалился в покои своей жены Зубейды, которая, видя его ярость, ласково спросила:

— О господин мой, кто вызвал ваш гнев?

Возмущенный оскорбительными речами везира, халиф рассказал ей обо всем, что произошло. Государыня, женщина очень осторожная, постаралась объяснить ему, что нужно хотя бы на время сдержать свое негодование и послать кого-нибудь в Басру, дабы узнать истину.

— Если сказанное окажется ложью, везира следует примерно наказать; если же он прав, то было бы несправедливостью обращаться с ним как с преступником, — уверяла она.

Таким образом, гнев халифа смягчился. Он одобрил совет Зубейды и решил:

— Я сделаю даже больше. Человек, которому я поручил бы это дело, может обмануть меня, окажись он врагом Джафара. Лучше я сам тайно съезжу в Басру и разузнаю правду. Познакомлюсь с этим молодым человеком, прославившимся великодушием, и если окажется, что Джафар не солгал, то осыплю милостями везира. Но, клянусь, если все это враки, он заплатит жизнью за свою дерзость.

И вот ночью Харун ар-Рашид вышел один из своего дворца, сел на коня и пустился в дорогу. Когда он приехал в Басру, он остановился на первом же постоялом дворе, где его принял величавый старик хозяин.

— Отец, — спросил его халиф, — правда ли, что в вашем городе живет молодой человек по имени Абу-л-Касем, который своим богатством и благородством превосходит всех государей мира?

— Да, господин, — ответил хозяин. — И если бы у меня было сто ртов и в каждом по столько же языков, я не смог бы рассказать вам обо всех его великодушных поступках.

Утомленный путешествием, халиф отправился спать. На следующий день он встал рано и пошел бродить по городу. Подойдя к одной лавке, он спросил у ее хозяина, где живет Абу-л-Касем.

— Откуда вы приехали? — поинтересовался торговец. — Вы, должно быть, совсем чужой человек в Басре, не иначе, раз не знаете дома Абу-л-Касема, который известен более, чем дворцы государей!

— Вы правы, я — человек приезжий, никого не знаю в городе, — объяснил халиф. — Вы крайне обяжете меня, если пошлете кого-нибудь из слуг показать дорогу к дому этого великого человека.

Купец тут же приказал одному из рассыльных отвести незнакомца. Особняк Абу-л-Касема оказался очень высоким. Он был построен из тесаного камня. Фасад здания был украшен порталом из зеленого мрамора. Войдя во двор, халиф увидел множество людей, свободных и невольников, которые развлекались кто чем мог в ожидании приказаний хозяина. Подозвав одного из них, халиф сказал:

— Ступай, братец, к своему господину и дай ему знать, что прибыл один чужестранец и желает переговорить с ним.

Решив по одежде халифа, что перед ним знатная особа, невольник побежал к своему хозяину. Тот немедленно явился во двор, чтобы пригласить гостя в дом, взял его за руку и ввел в просторный зал. Тут халиф сказал Абу-л-Касему:

— Да будет вам известно, о господин, что я приехал в этот город, чтобы убедиться, достойны ли вы тех похвал, которые вам столь щедро расточает молва.

Абу-л-Касем сдержанно ответил на его комплимент и, усадив на софу, спросил, из какой страны он приехал, чем занимается и где остановился. Халиф пояснил:

— Я купец из Багдада и остановился на постоялом дворе.

После короткой беседы в зал вошли двенадцать белых прислужников, которые несли сосуды из агата и горного хрусталя, украшенные драгоценными камнями и наполненные самыми изысканными напитками. За ними следовали двенадцать прекрасных невольниц. Одни держали в руках китайские подносы с фруктами и цветами, другие — золотые ларцы с ароматными засахаренными фруктами. Слуги пробовали вина перед тем, как подавать их. Хотя халифу доводилось вкушать самые отборные и тонкие вина, какие только есть на Востоке, он признался себе, что никогда доселе не пил подобных. Обед был подан в другой комнате. На столе стояли золотые блюда с самыми аппетитными кушаньями.

Когда обед закончился, молодой человек взял халифа за руку и проводил его в третью комнату, украшенную гораздо богаче двух предыдущих. Едва они успели сесть, как были поданы в изобилии украшенные алмазами кувшины, наполненные всевозможными винами, и сушеные сласти на китайских подносах. Пока халиф и хозяин угощались, вошли певцы и музыканты. Начался концерт, приведший Харун ар-Рашида в восторг, и он признался себе: «Там, в моем собственном дворце, у меня, конечно, есть певцы с очень редкими голосами, но, увы, их не сравнить с этими. Удивляюсь и не представляю себе, как это простой человек тратит столько денег и ведет роскошную жизнь».

Внимание халифа особенно привлек один певец мелодичностью голоса. Внезапно Абу-л-Касем оставил гостя и сразу же возвратился с жезлом в одной руке и с изящным деревом в другой. Ствол этого дерева был из литого серебра, ветки и листья — изумрудные, а фрукты, висевшие на ветвях, — рубиновые. На верхушке дерева помещался сосуд в виде павлина, наполненный амброй, алоэ и другими драгоценными благовониями. Абу-л-Касем поставил это дерево у ног халифа и тронул жезлом голову павлина. Тот мгновенно раскрыл крылья и развернул хвост, кружась с удивительной быстротой. При этом из пор его тела струился аромат благовоний, распространяя по комнате приятный запах.

Халиф заинтересовался павлином и деревом, но, заметив его пристальное внимание, Абу-л-Касем неожиданно унес и то и другое. Харун ар-Рашид был раздосадован поступком хозяина. Ему подумалось, что Джафар напрасно счел Абу-л-Касема вежливым и благородным человеком. Пока он так рассуждал, в зал вернулся Абу-л-Касем, ведя за собой мальчика-слугу необычайной