- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (113) »
Витя зашел в зал и сел. Молодежь танцевала от души, насколько позволяла ее душа.
Люба посмотрела в зеркало на свое измазанное тушью лицо, открыла кран и тщательно смыла и тушь, и помаду, и румяна.
— Валя, ты одна сегодня? Угу, тогда я сейчас приеду, — сказал Игорь, повесил трубку и вышел из телефонной будки.
Бросив взгляд на бутылку шампанского и два салата, Люба взяла сумочку и направилась к выходу. — Люба, пойдем! — крикнул изрядно выпивший парень со знакомым лицом и схватил ее за руку. Она хотела отказаться, но взгляд ее упал на улыбающегося Витю с бокалом в руке, и она пошла. Она танцевала. Лицо ее выражало злобу, презрение и все ту же растерянность, когда глаза встречались с его глазами. А парень что-то нашептывал ей на ухо и целовал в шею. Она резко оттолкнула его и побежала.
Витя проследил за ней взглядом все с той же нагловатой улыбкой. Зал танцевал. Получив в раздевалке шубку, Люба выбежала на улицу и, захватив горсть снега, прижала его к лицу. Дома она не стала зажигать свет. В шубе и сапогах она прошла в комнату и медленно по стенке опустилась на пол, не отрывая глаз от портрета Делона, тускло освещенного уличными фонарями и изредка проходящими машинами.
Утро заглянуло в ту же небольшую, бедно обставленную, но довольно чистую комнатку и заметило второпях брошенные на пол вещи, портрет Делона над кроватью, оранжевую майку с номером четыре, пустую бутылку из-под шампанского и два грязных стакана. Она уже не спала. Осторожно дотронувшись до повернутой к ней спины, она тихо позвала: — Витя! — Чего тебе? — Уже десять. Скованным движением он откинул одеяло и сел, опустив в ладони опухшее лицо. Посидев так несколько секунд, он встал и начал быстро одеваться. Улыбаясь, Люба смотрела на него.
Егор и Настя
Окно. Стихотворение Ли Бо
НАСТЯ:
Еще не носила прически я,
Играла я у ворот,
И рвала цветы у себя в саду,
Смотрела, как сад цветет.
На палочке мой муженек верхом
Скакал, не жалея сил.
Он в гости ко мне приезжал тогда
И сливы мне приносил.
Мы жили вместе в деревне Чангань,
Не знавшими труда,
И вместе играя по целым дням,
Не ссорились никогда.
Февраль 1986
ДИКТОР: Игорь Белкин, студент философского факультета Уральского университета. ЕГОР: Нам не давали ничего делать. Все эти фестивали, которые я перечислил с Сашей, — это все наша инициатива. Мы приезжали, и нас за это потом журили соответственно. Я не знаю, были варианты, Саню, по-моему, там запугивали до такой степени, что просто страшно. ПАНТЫКИН: Все время считалось, что мы какие-то вредные. Несмотря на то, что когда мы спрашивали: «А в чем вы конкретно видите вот такую сторону…» ЕГОР: Не вредные, а неполезные. Это разные формулировки… ПАНТЫКИН: Конкретно-то ничего не было… ЕГОР: Конкретности-то не было, но и полезности нет…На балконе
ЕГОР: А мы были молодые, наглые, вообще, как …ь дрыны. То есть очень классно было. Такую туфту пороли! С точки зрения элементарной культуры это было мимо кассы. ПАНТЫКИН: Да один концерт в Казани чего стоит! Когда дядя вышел и заорал: «Ар ю реди ту рок?!» Открываются шторы, картина Репина: стоит Егор с бутылкой шампанского! ЕГОР: Короче, мы выходим, начинаем врубать. Ура! Атас! Мы ничего понять не можем… ГОЛОС ЕГОРА: Я жду очень многого. Я жду огромного количества всего. Жизнь до сих пор как бы нераспустившийся бутон для меня. Мне все время кажется, что жизнь так и не развернулась во всем своем блеске и великолепии. Я с самого начала общественно был заряжен на взлет. И я буду взлетать до тех пор, пока не грохнусь. ЕГОР: …Это сейчас можно выходить голым по пояс, а тогда это было — вообще труба! Короче, как мы там вломили!..Настя моет пол
НАСТЯ: Началось все с рисования. Такой неосознанный был процесс. Мама говорила, что я рисовала, когда у меня была очень высокая температура, болела. Это меня отвлекало очень сильно от болезни. Обычно дети плохо переносят температуру. Это мне помогало выздороветь. Все это от чувства какой-то внутренней обостренности зависит. Страдания обостряют талант. То есть какие-то факторы, которые обостряют чувство, — пока они присутствуют, человек развивается. Его творчество, его искусство развивается. Когда все это прекращается — все. А никто от этого не застрахован, не гарантирован. Может все это исчезнуть…Я исполняю танец на цыпочках,
который танцуют все девочки…
Декабрь 1986
Застолье в саду
ЕГОР: Я проект задумал совершенно потрясающий. У меня есть две вещи… в принципе, я бы ему все послал, но две вещи — точно, которые должен петь Стинг. Я тебе зуб даю. Я их написал для него. ЛОЕВСКИЙ: Как просто написать для Стинга! ЕГОР: Да я их написал для себя! ЛОЕВСКИЙ: Потому что Стинг — уже готовый человек! ЕГОР: Да ты дурак! Я их написал для себя, для себя, понимаешь, я попробовал раз, попробовал два и чувствую, что вещь не вырабатывается мной… ЛОЕВСКИЙ: Значит, ты — не Стинг? ЕГОР: Нет. Это понятно, но я написал их… БУТУСОВ: Так ты не Стинг? ЛОЕВСКИЙ: А мы пришли к Стингу в гости… ГОЛОС: Вот бы Стинга сюда сейчас, он бы проверил. БУТУСОВ: Чего ж ты так обосрался? ЕГОР: Обидно.ГОЛОС ЕГОРА: Вот я мечтаю познакомиться со Стингом, человеком, который оказал на меня… ну, просто… Это как любовь. Это не мужеложство, не гомосексуализм. Я люблю его. Я чувствую его всеми фибрами своей души, я понимаю его. Я могу предсказать каждую его новую вещь, каждый его шаг, каждый поворот в его судьбе, потому что я его воспринимаю как свой. Я не чувствую себя ниже его, хуже его — я чувствую, что у меня есть друг, который не понимает того, что я существую… Вот. И я очень бы хотел с ним соединиться. Вот моя мечта.
ЕГОР: Я вам скажу: на моих глазах, я ничего не преувеличиваю, насмерть, насмерть растоптали человека одного… ЛОЕВСКИЙ: Подожди, какая тогда разница между мной и тобой? ЕГОР: Большая. Я велик, а ты — мелок.
ЛОЕВСКИЙ: Согласен. Я с ним согласен. ЕГОР: Это объективная вещь. ЛОЕВСКИЙ: В чем же заключается твое величие и моя мелочность? ЕГОР: Мое величие в
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (113) »