отместку не продавали им продовольствие. А взять его силой в и так-то нищих окрестностях было невозможно, в связи с отсутствием оного в должном количестве. Правда и сами рижане, по этой же причине не смогли завести в город достаточного запаса продуктов.

   Территория цистерцианского монастыря Дюнамюнде и патримониального округа города Риги.

   История появление в устье Западной Двины каменного укрепления восходит ко временам основания самой Риги. Место, где находился замок, расположено в десяти-двенадцати километрах к северу от Риги. Первоначально на месте укрепления была сооружена небольшая часовня для паломников, прибывающих в Ригу со стороны моря. Затем в 1201-1202 годах началось строительство монастыря. И здесь же, в устье реки, у подножия горы Святого Николая была устроена гавань для кораблей епископа Альберта Буксгевдена. Тем не менее, официальной датой основания монастыря Дюнамюнде, принадлежащего цистерцианскому ордену, принято считать 1205 года, когда, по-видимому, было начато серьезное строительство. Местоположение монастыря в устье Даугавы имело стратегическое значение для охраны подступов к Риге, и требовало возведения значительных укреплений. Вот на вершине горы и возвели каменную цитадель, закрывающей на замок устье Западной Двины. Высоки, толстые каменные стены замка были усилены четырьмя круглыми башнями с пятью малыми бастионы итальянского типа, окруженные рвом с водой.

   Рига, план замка Дюнамюнде.

   Вот и сидели тихо и почти мирно два полка царских стрельцов в осаде, пока их товарищи безобразничали и шумели под стенами Риги. Изредка постреливая из винтовок, по полякам, пытавшимся ловит для пропитания рыбку в реке.

   Рижские власти честно продержались в осаде до середины сентября, неся из-за сухопутной, речной и морской блокады не только финансовые потери, но и потери для своего желудка, начало сказываться малое количество продовольствия запасенного ратом. Однако отрезанные по суше от сообщения с другими поселениями в округе контрвалационной и циркумвалационной линиями, от снабжения с верховья Двины, стоявшими на якорях поперек реки плотами с установленными на них трофейными пушками и полком царских стрельцов, а от снабжения по морю, кораблями русского царя, имеющиеся запасы еды, без пополнения, неумолимо таяли. Вселяла в сердца горожан тоску и напоминая им прошлые осады города Ливонским ордером и сопровождаемым их голодом. А разгром вышедшей из рижского порта, на прорыв морской блокады города, сборной эскадры купеческих судов, окончательно погасил последние искры надежды и веры в возможность отразить приступ, у большинства бюргеров и городской верхушки. Да и зрелище заложенных баррикадами воротных проемов, на месте абсолютно разбитых воротных башен, разрушенный верхушки всех остальных башен и почти полностью срытого, в нескольких местах, опоясывающего город вала со стеной, не внушали оптимизма. И наконец, терпение и вера рижан иссякли.

   Внешнеполитические, а точнее военные неудачи привели к внутренним разногласиям между ратушей и гильдиями с простыми бюргерами, которые давно претендовавшими на участие в управлении городом. И вот их час пробил, они вынудили бургомистров с ратманами принять требования московского воеводы о безоговорочной капитулярии. И 18 сентября город Рига открыл свои ворота, вернее растащил баррикады на их месте и вывел из города в поле без оружия весь гарнизон, впустил на свои улицы русские полки.

   Сильных грабежей не было. Башкир в город не пускали, тем хватило добычи захваченной за стенами города. Как полагается, победители конфисковали городскую казну, товары купцов на складах и на кораблях, заодно прихватили и сами суда. Потрясли кубышки богатых горожан. Наложили на город и его жителей контрибуцию в сто тысяч талеров серебром и на этом московиты успокоились. И уже через неделю город зажил своей почти обычной жизнью, правда, под руководством московского воеводы. Небольшой диссонанс в отлаженный ритм жизни горожан вносили развернутые русскими работы по восстановлению разрушенных укреплений, возведению новых и строительства казарм для войск русского рижского гарнизона.

   Дымят кирпичные печи Риги, перерабатывающие глину из окрестных глиняных карьеров. Сотни людей перемешивают ее, формуют и обжигают кирпич, складывают его и везут на строительные площадки. По Западной Двине медленно плывут баржи и плоты, загруженные каменными глыбами. Они причаливают к берегу, камни выгружают и доставляют к месту стройки, где их уже ждут каменотесы. На телегах везут известь, в специальных корытах её гасят и оставляют на выдержку. Проворно машут лопатами тысячи землекопов, из пленных кнехтов с рейтарами, насыпая бастионы и городской вал, расчищая, расширяя и углубляла городской ров. Проворно работают каменщики, укладывая обтесанные камни в ряд. Все выше и выше поднимаются обложенные камнем и кирпичом мощные бастионы и вал. В общем, жизнь вошла в привычное русло. Ранее оккупационные, а теперь, после принятия всеми жителями города и даже частью пленных кнехтов с рейтарами присяги Московскому царю, свои войска, не безобразничали. Тем, более что большая часть из пятнадцати тысяч башкир, были отпущены в родные степи. Для несения дозорной службы в окрестностях Риги и по берегам Западной Двины, осталась одна, отобранная лично Басмановым, тысяча всадников.

   Польский гарнизон в Дюнамюнде продержался дольше, последних ослабевших от голода поляков, русские вынули из-за 'скорлупы' замковых стен только к началу октября. Труппа коменданта замка пана Островского так и не нашли. Впрочем, как не нашли трупы и остальных защитников польской твердыни, по причине употребления их в пищу ихними оставшимися в живых сослуживцами. Паны предвосхитили 'доблесть' своих потомков, из истории попаданцев, которые при 'сидении в московском Кремле' во времена Смутного времени, питались, после окончания еды, мясом своих пленников. В итоге замок достался русским в полной сохранности, со всеми орудиями и большей частью боеприпаса. При этом потери составили один убитый шальной мушкетной пулей, пара раненных бойцов и тройка заболевших. Только после падения этой цитадели польского владычества в герцогстве Курляндском, вся Западная Двина с расположенными по обоим её берегам замками, городами и иными поселениями, полностью перешла под контроль армии Московского царя.

Конец третьей части.