- Двадцать четвёртый Слим, кэп.
Тот довольно ухмыльнулся, но глаза остались по-прежнему колючими и недоверчивыми.
- По крайне мере, хоть здесь тебе память не отшибло... Ладно, доктор. Все бумаги подписаны. Я могу забрать своего человека?
- Конечно, господин Петрофф. В любой момент. Только... Э...
- Что – только?
На лице космонавта появилась недовольная гримаса, и врач поспешил замахать руками:
- Нет-нет! Ничего такого! Ради Бога. Сэр! Просто господина Саммервиля доставили к нам, как говорится, в чём мать родила. И его нынешняя одежда принадлежит больнице...
Кэп широко ухмыльнулся:
- Ха, так бы сразу и сказали. Держи!
Мужчина толкнул ногой стоящий возле стула, на котором сидел, чемоданчик к Максу.
- Ребята на шаланде собрали твои шмотки, когда услышали, что ты уцелел. Так что – переодевайся, и валим.
- Сюда, господин Саммервиль.
Медсестра указала на полупрозрачную дверь, ведущую в другое помещение. Макс пожал плечами, подхватив чемодан с вещами, проследовал в указанное место. Открыл его. Тряпки оказались поношенными, но чистыми. Уже хлеб. Не так противно одевать чистое, даже бывшее в употреблении, чем то, которое было одето неизвестно кем... Как ни странно, вещи оказались впору. Футболка с картинкой из цветных пятен во всю грудь. Клетчатая фланелевая рубашка. Простые рабочие брюки из грубой, но мягкой материи. Средней длины куртка из искусственной кожи с кучей карманов и застёжек неизвестного происхождения. Волнение вызвала обувь. Она оказалась великовата. На пару размеров... И собственное тело. Новенькое, розовое, с нежной прозрачной кожей... Хотя это поправимо. Неделя, ну – две. И она вновь станет прежней... Повернулся, собираясь выйти, и замер на месте – в стекле двери отразилось его лицо... Всё обожжённое, изуродованное страшными шрамами, с пульсирующими под синтедермой сосудами. ‘Боже...’ Теперь понятно, почему его приняли за того неизвестного ему бедолагу, оказавшемуся в том месте в проклятое судьбой время... Справился с эмоциями, сглотнул, распахнул дверь:
- Я готов, кэп. Идём.
Тот поднялся со стула, шагнул к двери.
- До свидания, уважаемые.
- Спасибо вам, что поставили меня на ноги... Надеюсь, что больше не увидимся...
И краем глаза отметил, как вновь напряглась широкая спина. Но тут же мужчина махнул рукой в прощальном жесте, и не, оборачиваясь, вышел из кабинета.
...Поспевать за широким, пружинистым шагом после нахождения в биованне было тяжеловато. На лбу выступил пот, но деваться было некуда. Судя по интерьерам, больница была не из дешёвых. Значит, капитан, похоже, не такой уж и плохой человек, если заплатил за своего подчинённого кругленькую сумму за лечение. По крайней мере, Макс решил пока не сбегать, по крайне мере, до тех пор, пока не отработает потраченные на него деньги. Информация у него была крайне скудной. Даже типа корабля он не знал. Но, похоже, что угадал верно. Должность у покойного явно техническая. Либо механик, либо трюмный. Как говорится – карта легла в руки. Парню приходилось возиться с железками чуть ли не с пелёнок, поскольку его родитель, пока не помер, держал небольшую мастерскую по починке всякой всячины. Матушка спилась и свалилась с платформы под монорельс, будучи невменяемой. Так что родителю деваться было некуда, на ясли или садик денег он наскрести не мог. Посему пришлось ему брать орущего младенца с собой. И первой игрушкой малыша, насколько помнил Макс, был системный блок древнего робота уборщика, который он разобрал при помощи молотка и здоровенного зубила... Так что, справлюсь... Парень и не заметил, как они оказались на забитой транспортом улице. Капитан решительно направился к замершему у тротуара автоматическому такси и распахнул дверцу. Обернулся:
- Чего застыл? Садись, давай! Мы и так торчим в порту уже вторую неделю, дожидаясь тебя, твою ж мать!
Отставной лейтенант не заставил себя долго упрашивать и торопливо нырнул внутрь вкусно пахнущего салона. Мужчина уселся следом, захлопнул дверцу.
- Назовите пункт назначения?
- Порт номер четыре. Пирс двести девяносто, шестая площадка.
- Маршрут принят. С вас двести долларов.
- Поехали.
Такси мягко заурчало двигателем и тронулось с места. Максим откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл на мгновение глаза. Когда открыл – вздрогнул: ему в живот смотрело широкое квадратное дуло стандартного армейского офицерского бластера. А мгновение спустя раздался свистящий шёпот:
- А теперь, парень, давай колись – кто ты такой? И не надо мне петь песенку про то, что ты – Джим Саммервиль. Уж кто-кто, а второй механик знает, что ходит на старом ‘Доминиканце’, а у того общего с гражданской лайбой только опознавательные знаки. Так кто ты такой? И зачем ты выдал себя за Джимми?..
Глава 2.
- Я выдал?! Это вы меня за него приняли!
Охнул от боли – капитан сидел близко, и ствол мгновенно упёрся прямо в солнечное сплетение. Так то, собственно говоря, не больно вроде, но когда кожа толщиной всего в пару микрон, то ощутимо...
- Я в себя-то пришёл в больнице! И ничего не помню, что, как и где!
- Отбрехиваешься? Колись!
- Я не вру! Вам же должны были сказать!
На миг в глазах капитана что-то мелькнуло, он раздвинул губы в гадливой усмешке:
- Мне плевать, что там было. Лучше расскажи, кто такой на самом деле. Военная контрразведка? Служба внешней информации? Не хочешь? Тогда я начну, пожалуй, с твоих яиц. Мои уши смогут разобрать фальцет, которым ты запоёшь после того, как я отстрелю тебе первое. Какое выбираешь, левое, или правое? Ну! Живо!
Ствол отодвинулся от сплетения и молниеносно упёрся прямо в ширинку. Макс похолодел – похоже, что этот товарищ шутить не привык. И кораблик у него... Списанный военный эсминец класса ‘Доминиканец’, или, как его прозвали во флоте, ‘Монах’... Пират или капер?! Другого не дано. Скорее, всё же, последнее. Ни один корсар не рискнёт сунуться на столичную планету. Какой же дьявол занёс его сюда? Ничего не поделаешь, придётся колоться... И уловив движение пальца, нажимающего на спусковой крючок, отчаянно завопил, что было сил:
- Я – Максим Ольсен!
- И что?
Кэп не на шутку удивился.