зевают – все прибирают к рукам!»

– Что толкуют ваши прихожане? – спрашивал колонист, протягивая дьячку мозолистую руку и осклабляя белые здоровые зубы. На нем была прежняя синяя куртка, а длинные костлявые ноги в тех же высоких сапогах, не без аромата дегтя.

– Какие-с, Богдан Богданыч?

– Помещичьи! Как они, по соседству, смотрят на новое свое положение, опубликованное вам теперь?

– Будем, говорят, ждать.

– Беглые же попадаются и теперь? Видите ли вы их тут иногда хоть в церкви? Ведь это было прежде одно средство спастись: это был предохранительный клапан для былой машины вашей… понимаете?..

– Нет, реже стал этот народ; почти что вовсе их нет. Многие пошли добровольно на север-с, в Россию.

Шульцвейн молча уехал. Он не переставал любить Святодухова Кута, много помогал в его дальнейшем процветании: все поглядывал на плод трудов отца Павладия, на подцерковный прудок в роще, думая: «Нельзя ли бы и тут хоть мойку для шерсти устроить или пивной завод? Место отличное!..»

– Он ненадежный, – говорили, однако, некоторые о Шульцвейне, – он затевает уехать и продать все земли; увидите, что это случится…

К осени жена ему собственноручно сшила новую куртку и купила ему вместо серебряных золотые часы. Но он их спрятал.

– А что же участь Милороденко, Левенчука и Оксаны? – спрашивали иногда городские дамы, которых еще занимала история этих беглецов с Панчуковским. – Говорят одни, что они через Кубань и Кавказ в Турцию пробрались; другие же толкуют, что они попались где-то, не то в Анапе, не то в Редут-Кале; какой-то татарин выкрест будто выдал их…

– Ну, что же с ними сделали?

– В остроге, верно, сидят где-нибудь. Да нет, не может быть: хоть священник и нашел деньги Панчуковского, но ведь значительная доля из этой суммы была в золоте и серебре, и ее не оказалось, – что-то более трех тысяч рублей. На эти деньги со стороны их соумышленники им и помогли, значит, уйти из острога; на них же они могли пройти через все наши пограничные пикеты, и ушли, вероятно, если не в Анатолию, так на каком-нибудь купеческом судне в Молдавию. А эта сторона вся в такой теперь сумятице, что там укрыться и пристроиться, особенно еще с деньгами, очень легко. Да там же немало живет и наших прежних, уж давно оседлых и отлично пристроившихся беглых. Плати только исправно подати, да живи смирно – дело твое и улажено…

В ноябре стала продавать имение, вследствие окончательного неуспеха своих дел, и помещица Щелкова. Шульцвейн и ее землю купил.

– Каков, а? – говорили о нем помещики и горожане, – скоро весь уезд будет в его руках! А если переменится выборный ценз, он будет иметь сильный голос и в нашем будущем земском устройстве… Куда ему уезжать? С нами останется!

– Что ж тут удивительного: немец, да еще и не русский, а иностранный, немецкий немец!

1862

Примечания

1

Сударыни, сударыни! позвольте-с пригласить ( франц .).

2

«Картофель и домашние туфли» ( нем .).

3

Милейший ( нем .).

4

Завтра, завтра, не сегодня… так ленивцы говорят ( нем .).

5

Моя собственная земля ( нем .).

6

Похоронный марш ( фр .).

7

Осел ( нем .).

8

Почему смотрите? почему ( искажен . франц .).

9

Простите! ( франц .)

10

Полковник ( фр .).

11

От фр. buveur – пьющий, любитель выпить.

12

Немного ( нем .).

13

От фр. manger – есть.

14

Ваше здоровье! ( фр .)

15

Признаться ( фр .).

16

Честное слово! ( фр .)

17

Слушайте, мой милый ( фр .)

18

Немного денег.

19

Моя служанка, господа ( франц .).

20

Возможно ли это? ( нем .)

21

Боже мой, боже мой! ( нем .)

22

На берегу моря, господа ( франц .).

23

Вертогра д – сад ( старослав .).

24

Плохо! ( нем .)