случаях стали писать, даже хорошо, способствует очищению и отрезвлению. Но Быков! Никогда! У него сознаются под давлением четкой логики следователя, а не из страха перед его кулаком.

Пакратов не верил в то, что показал Ильин, что потом внесла в свое представление Анищенко. А потом еще эта статья... Они все еще извинятся перед полковником Быковым. Они одним опровержением не отделаются! Опровержение обычно печатают мелким шрифтом в уголке, его никто и не видит, а статейка на целую полосу!.. Ни за что, не разобравшись, позорить честного работника милиции! Вот так и скажет генерал-лейтенант Панкратов издателям журнала.

Вошел Ильин. Принесли куртку. Хмуро смотрел на Ильина генерал Панкратов. Вот от этого слизняка зависела судьба Быкова!

— Рассказывайте, Ильин, — сказал без всякого вступления, — рассказывайте, откуда эта куртка у вас? Почему вы утверждаете, что это ваша вещь? Почему вы решили, ну, скажем, разыграть милицию? У вас лично какие были к тому причины?

— У меня лично не было причин... — тихо сказал Ильин, затравленно глядя на генерала. — Лида меня попросила. Это правда. А про причины у нее спросите. Мне Лиду жалко стало. Она сказала, что того полковника, который имущество у нее описал, надо проучить. Пять тысяч дала, и я согласился...

— Пишите, Ильин, про все пишите...

Закончив допрос Ильина, генерал пригласил Лидию Кирееву. Она смотрела на Панкратова ненавидящим взором. Говорила только об одном: на подлость ее толкнул Преснецов.

— Скажите, — спросил Василий Матвеевич, — почему вы не выстирали куртку?

Она вспомнила, как, вручая ей сверток, Преснецов сказал: «Обязательно простирни курточку, Лидуня». Она тогда обратила внимание — на руках у Преснецова были тонкие лайковые перчатки. «И это в солнечный октябрьский день! — удивилась и сразу сообразила, что к чему. — Дудки, я тоже не дура».

Сейчас, отвечая генералу, усмехнулась:

— Почему не простирнула? Чтоб вам легче было «преступника» найти! И чтобы потом вам было хуже, а мне лучше. Но я не думала, что вы сумеете разоблачить Ильина.

Через два часа Панкратов позвонил секретарю парткома и заместителю министра.

— Теперь совершенно ясно, — сказал он, — дискредитация полковника Быкова явилась запланированной акцией: Быков вышел на раскрытие тяжкого преступления — хищения соцсобственности в особо крупных размерах. Признания Ильина и Киреевой снимают с Быкова все наветы. Я прошу разрешения отозвать полковника из госпиталя для продолжения работы.

Потом Василий Матвеевич набрал номер госпиталя и пригласил к телефону полковника. Услышав тусклый голос Быкова, генерал сказал как мог теплее:

— Ну, как ты там на диетпитании? Вот что, машина за тобой уже пошла. Собирайся. Хватит тебе бездельничать. Работать надо.

На арест Преснецова выехала опергруппа во главе с полковником милиции следователем по особо важным делам Вячеславом Ивановичем Быковым.