- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »
конечном итоге и сделал по молитвам и благословению настоятеля монастыря Каракал на Афоне архимандрита Филофея, моего духовного отца.
В течение пятнадцати лет собирания и обработки свидетельств я столкнулся со множеством разных трудностей. С помощью Божией, по молитвам покойного старца Паисия, благодаря моральной поддержке Афонских отцов — духовных детей старца Паисия — и благодаря помощи братии монастыря Каракал, а также совету образованейшего профессора одного из университетов, который очень хорошо знал старца Паисия, все было преодолено, и я завершил свой скромный труд и представляю его вашему благосклонному вниманию. Труд этот — общий. Он принадлежит десяткам людей, которые знали старца и были по–разному им облагодетельствованы, которые с готовностью доверили мне свое личное свидетельство либо в письменном виде, либо в устном. Мой вклад состоит в собирании и бережной обработке этих свидетельств.
Это мое приношение — скромный дар человеку Божиему старцу Паисию, который поддерживал меня в течение всех трудных лет, на которые выпали великие испытания моей жизни.
Заверяю уважаемых читателей, что собранные данные — плод продолжительного и тщательного исследования. Все люди и события, которые здесь упоминаются, реальны и большая часть свидетельств, приведенных в этой книге, публикуется впервые.
Николаос Зурнатзоглу 10 февраля 2007 года, память священномученика Харалампия
Николаос Зурнатзоглу 10 февраля 2007 года, память священномученика Харалампия
СВИДЕТЕЛЬСТВА ЕПИСКОПОВ
Преосвященный митрополит Ланкадасский Спиридон
Приснопамятного отца Паисия я встретил примерно в 1966 году, когда меня направили проповедником[1] в Кассандрийскую митрополию, в Полигиро. Со мной был благочестивый иеромонах Агафангел. Как оказалось, он происходил из той же деревни, что и отец Паисий. Через этого иеромонаха мне представилась благоприятная возможность познакомиться со старцем. Во время пребывания на Святой Горе у отца Паисия появились проблемы с легкими. На какое-то время он поехал на Синай, а когда возвратился в Грецию, у него уже были страшные боли и кашель с кровью. Его положили в больницу, сделали операцию и вырезали почти целиком легкое. Выйдя из больницы, старец хотел вернуться на Святую Гору. Однако врач, делавший ему операцию, рекомендовал соблюдать постельный режим по крайней мере в течение недели, пока не зарубцуются швы, и сказал, что теперь надо соблюдать осторожность: жить без больших нагрузок и под наблюдением врачей. Мы пригласили старца поехать с нами в Полигиро и поселиться там в маленьком монастыре за городом, где кроме меня жили еще три иеромонаха. Они любили отца Паисия и готовы были постоянно ухаживать за ним. Однако старец мечтал вернуться в свою келлию на Святой Горе. Несмотря на то что врачи рекомендовали ему полный покой, он молился стоя на коленях в кровати. Это вызвало в нас восхищение: для него главным было выполнение своего монашеского долга. Именно в это время я и познакомился с отцом Паисием. Тогда мы с отцом Агафангелом приняли большое участие в основании женского монастыря в местечке Суроти, куда отец Паисий, хотя и переехал на Святую Гору, приезжал окормлять монахинь. Когда я стал епископом, то часто советовался с ним по самым разным вопросам. И, должен сказать, получал замечательные ответы. Более всего поражал меня в старце его литургический настрой, его любовь к богослужению, особенно — к Божественной литургии. Время от времени он возносил руки к небу и пел во всю силу своего голоса. Он и нам помогал пребывать в возвышенном состоянии. Я всегда горячо желал, чтобы на богослужениях рядом со мной был отец Паисий: литургия вместе с ним была настоящим священнодействием. Когда ему задавали разные серьезные вопросы, он слушал своего собеседника со вниманием и в то же время молился, чтобы получить от Бога ответ. Он давал столь мудрые ответы, что все поражались: у человека, который окончил только начальную школу, была чрезвычайно глубокая мудрость в вопросах догматических и канонических. Я с ним советовался всегда либо письменно и по телефону (во время его пребывания в Суроти), либо лично, когда он приезжал сюда. Многие стремились быть рядом с отцом Паисием в его келлии, ухаживать за ним, но он не хотел до этого допускать даже своих духовных детей, видимо не желал, чтобы кто‑нибудь узнал о его великих подвигах: службах и поклонах, которые совершал ежедневно, ночью и днем. Он был человеком бодрствующим, воздержанным, бескорыстным. У него было правило не принимать денег, а если, в виде исключения, приходилось их взять, чтобы не ранить сердце чувствительного паломника, то раздавал их бедным. Себе он не оставлял ничего. Он не хотел иметь ничего на завтрашний день и глубоко верил в Промысл Божий. Он был прост в одежде и еде. Был настоящий монах–нестяжатель, преданный Богу и полагающийся во всем на Его святую волю. Глубоко поражала его любовь к каждому человеку. Толпы людей посещали его в келлии на Святой Горе и ждали, чтобы он их наставил, разрешил проблемы. К тому же у отца Паисия был и дар прозорливости: многих приходивших к нему он называл по имени и знал волновавшую их проблему до того, как они ее сообщали. Как‑то заболел мой духовный сын, врач сказал, что он не выживет. Однако тот не хотел ложиться в больницу без благословения старца Паисия. Старец сказал: «Пусть ложится, но необходимости в этом нет. Бог ему поможет. Он пока еще не покинет этот мир». Как сказал, так и случилось. Все мое окружение обращалось к старцу Паисию. Он говорил: «Если я уйду из этого мира и обрету дерзновение, то буду молиться за вас». Помню, незадолго до праведной кончины отца Паисия мы пришли к нему с одним клириком. Я поднимался по лестнице и не переставая пел заупокойные молитвы. А он, услышав их, обрадовался и сказал по–особому, в свойственной ему манере: «Вот это правильно, а то приходят и желают мне выздоровления!» И еще сказал: «Если завтра мне скажет врач, что я умру, то, хотя никогда в жизни и не танцевал, пущусь в пляс». Ему не терпелось встретиться со Христом на небе; это он и праздновал. На меня производило глубокое впечатление то, что он не боялся смерти; он будто бы даже играл с ней. За два дня до исхода старца я пошел навестить его. Я знал, что он никого не принимал, даже своих духовных чад. Игуменья мне сказала, что примерно десять архиереев хотели его увидеть, но он не принял никого. Но когда она сообщила о моем посещении, он попросил слабым голосом: «Дайте ему омофор» — он хотел получить разрешительную молитву. Я поднялся к нему в комнату и увидел его, без сил лежавшего на кровати. У него были страшные боли, и меня- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »