Томас Лиготти Заметки о том, как писать «хоррор»

Рассказ

Давно я уже обещал сформулировать свои взгляды на то, как следует писать страшные рассказы о сверхъестественном. Но до сих пор у меня всё не было времени. Почему? Я был слишком занят, строчил их самых, голубчиков. Однако я знаю, многие люди, неведомо по каким причинам, хотят во что бы то ни стало заниматься тем же самым. К счастью, теперь настал момент, когда я могу поделиться своими знаниями и опытом работы в этой весьма специфической области литературы. По крайней мере, мне кажется, что времени удобнее уже не будет. Итак, начнём.

Способ, к которому я намерен обратиться, довольно прост. Для начала я в общих чертах набросаю сюжет, характеры и ещё некоторые элементы страшного рассказа. Затем я покажу, что можно сделать с этими сырыми заготовками, применяя к ним основные стили, разработанные писателями на протяжении многих лет. Каждый стиль отличается от других и имеет свои маленькие хитрости. Такой подход поможет понять, какой стиль кому больше по душе. И если всё пойдёт удачно, то начинающий рассказчик найдёт свой путь, не тратя много времени и сил. По дороге мы будем то и дело останавливаться для того, чтобы обсудить частные подробности, выносить ему в высшей степени предвзятые суждения, высказывать общие соображения о философии жанра и т. д.

Здесь стоит упомянуть, что нижеследующая история, а вернее, её примитивный набросок, никогда не публиковалась под именем Джеральда К. Риггерса и не будет под ним опубликована. Честно говоря, по причинам, которые станут ясны немного позже, мне не удалось найти способ изложения этой истории, удовлетворивший бы меня самого. Так бывает. (Возможно, далее мы проанализируем причины очевидных и крайних неудач, а может, и нет.) Тем не менее незаконченность истории отнюдь не помешает ей послужить идеальной моделью для демонстрации того, как именно авторы хоррора делают то, что делают. Ну и хорошо. А вот и она, история, в моём собственном изложении. Абзаца два-три, не больше.

История

Один человек лет тридцати с лишним, но всё ещё довольно моложавый — назовём его Натан, — назначает свидание девушке, на которую ему очень хочется произвести впечатление. В достижении этой цели небольшую роль должны сыграть и впечатляющие новые брюки, которые герой намерен найти и купить. На пути к этой цели его поджидают препятствия, мелкие, но огорчительные неудачи, однако ему удаётся отыскать именно такие брюки, какие надо, и совсем недорого. Покрой у них исключительный, это ясно сразу. Более того. Брюки просто замечательные, поскольку Натан твёрдо верит в то, что личные вещи человека должны обладать определённой сущностью, определённым качеством. К примеру, зимнее пальто Натана тридцать зим служило его отцу; а наручные часы Натана сорок лет в любое время года носил его дед. В глазах Натана особой сущностью обладают некоторые предметы гардероба, а также некоторые другие вещи, большие и малые, некоторые события, некоторые люди и некоторые понятия. Да, с его точки зрения каждый аспект человеческой жизни должен быть отмечен сиянием этих сущностей, которые одни делают реальное реальным. О чем же, собственно, речь? С течением времени Натан сократил число сущностных элементов до трёх: нечто магическое, нечто вневременное и нечто совершенное. И хотя в окружающем мире именно этих ингредиентов зачастую и не хватает, Натану кажется, что его собственная жизнь содержит их пусть в непостоянных, но обычно достаточных количествах. Таковы его новые брюки; и, как впервые в жизни надеется Натан, таким окажется и его будущий роман с некой Лорной Макфикель.

Идём дальше. Пока всё хорошо. До вечера первого свидания. Мисс Макфикель обитает в респектабельном пригороде, но между нею и тем местом, где живёт Натан, раскинулся самый опасный район города. Нет проблем: десятилетней давности автомобиль Натана как новенький, в отличной форме. Надо только запереть все двери и закрыть все окна, и всё будет тип-топ. Невезение, битые бутылки на разбитой мостовой, результат — проколотая шина. Натан тормозит у обочины. Он снимает дедушкины часы и запирает их в отделении для перчаток; он снимает папино пальто, аккуратно сворачивает его и прячет в тени приборной панели. Что до брюк, то придётся быть очень осторожным, чтобы не порвать и не запачкать их, в рекордно короткое время меняя лопнувшую шину в районе города, известном как Задворки Надежды. Если ему хоть немного повезёт, то брюки сохранят присущее им триединство волшебства, вневременности и совершенства. Но, пока Натан занимается шиной, в ногах его возникает очень странное чувство. Ему хочется приписать это ощущение тому, что он занимается физическим трудом в брюках, совершенно не предназначенных для подобного издевательства, — но это лишь самообман. Ведь Натан помнит то же странное чувство, которое возникло, едва он примерил брюки дома. Странность какого рода? Как при лёгком онемении — уже тогда. Немного чудно. Чепуха, просто он волнуется из-за свидания с милой Лорной Макфикель.

Как назло, откуда ни возьмись, возникают двое ребятишек, останавливаются рядом с Натаном и смотрят, как он меняет шину, — вид у них такой, будто они только что вылезли из бездонной помойки. Натан старается не обращать на них внимания, и это удаётся ему даже слишком хорошо. Незамеченный им, один из пацанят подкрадывается к машине и открывает переднюю дверь. К несчастью, Натан забыл её запереть. Пацанёнок вытаскивает из-под приборной доски папино пальто и вместе с дружком скрывается в ближайшем полуразрушенном многоквартирном доме.

Натан гонится за ними, на этот раз очень поспешно, и вбегает в проклятый дом, где падает с лестницы, ведущей в тёмный подвал. Но не потому, что под ним проломилась ступенька, нет. Всё дело в ногах Натана, которые подвели его — они просто оказались работать, совсем окоченели. Ощущение страннее прежнего. Причём не только ноги, но и всё тело ниже пояса… кроме, непонятно, почему, лодыжек и ступней. С теми всё в порядке. Ведь проблема не в самом Натане. Проблема в его штанах. И вот почему. За несколько дней до того, как Натан купил их, штаны вернули в магазин и потребовали назад деньги. Возвращавшая их женщина утверждала, что её мужу не нравится, как они сидят. Она лгала. Вообще-то её мужу плевать было на то, как они сидят, поскольку сам он рухнул на пол с приступом застарелой сердечной болезни вскоре после того, как надел их в первый раз. Дома никого не оказалось, помочь ему никто не мог, и он умер. Мёртвым он пролежал в этих прекрасных брюках несколько часов, когда его нелюбящая жена пришла домой и, чтобы извлечь выгоду из