являлся Брата… прошу прощения, Ассизцем?

— Не совсем точно. Он был тем, кого можно назвать попутчиком. Поскольку мы не можем ничего иметь, он вел некоторые наши дела. Многие виды имущества, принадлежащего Фиоретти, записаны на его имя. Среди них, к примеру, издательство, которым он и руководил. Строго говоря, все это нам не принадлежит, но находится в полном нашем распоряжении, и на данные доходы живет община. Но юридическим владельцем является Лоллард.

— Укажите, пожалуйста, что еще записано на его имя.

— Отель «Ритц», в котором живут многие из нашей братии; «Теннисный клуб»; кафе «Рандеву гурманов» на Дайфенбэкер Драйв; Меховой рынок и Издательский дом «Фиоретти». Я только добавлю, что многие богатые люди Квебека и Южных Штатов благорасположены целям Ассизцев. Именно они в основном обеспечивают нам хлеб насущный. И этот хлеб стоит им немалых денег. Аскетизм обходится совсем не дешево. Мы никогда не едим гидропонных продуктов, многие наши члены — вегетарианцы, хотя это и не вызвано требованиями веры. Все, что мы употребляем в пищу, должно быть выращено без помощи химии. Вся наша посуда вылеплена из глины, а мебель изготовлена вручную. Все это, в конце концов, выливается в круглую сумму. Вас бы она поразила.

— Когда обвиняемый начал работать на вашу организацию?

— Лет десять назад, может, больше. Он только что развелся, когда прочел «Фиоретти» святого Франциска Ассизского. Эта маленькая книжка хорошо окупилась, я имею в виду его деньги, естественно. Поскольку само собой разумеется, что все члены нашего ордена приносят свое состояние в дар общине. Мистер Лоллард пришел в отель «Ритц» на встречу с братом настоятелем. Так я с ним и познакомился: я помогаю брату настоятелю в управлении бюджетом. Мистер Лоллард поведал нам, что влюбился в Прекрасную Даму Бедности. Я помню его слова в точности. «Я хочу отдать все, что имею, бедным». Брат настоятель мог бы рассказать об этом в более юмористической манере.

В зале возникла неловкая тишина. Брат Симеон нервно рассмеялся.

— М-м-м, вы не понимаете? Бедных больше нет. Они нас оставили, как говорится, — Брат Симеон подтянул прелестный серебряный шнурок, опоясывающий его чресла. — Разумеется, мы не принимаем в орден такого рода маньяков, но брат настоятель нашел, как его использовать.

— В издательстве «Фиоретти»?

— Да… я хочу сказать… благодарение Богу. Как ни странно, эта работа, похоже, доставляла ему удовольствие. У него была какая-то страсть к книгам. Лично я, ну… (Брат Симеон умоляюще улыбнулся присяжным) равнодушен к книгам. Я даже горжусь тем, что никогда и не пытался научиться читать. Но нам удается много их продавать, а доллар есть доллар.

— Вы продаете много книг? — спросил недоверчиво генеральный прокурор.

— Благодарение Богу! Мода на домашние библиотеки вернулась. И можете себе представить, сколько это стоит — заполнить всю комнату, каждую стену, от пола до потолка, по двадцать пять долларов за экземпляр.

— Каковы размеры книги? — заинтересовался судья.

— Как правило, два-три сантиметра в толщину. У вас на столе лежит одна из наших книг.

Брат Симеон показал пальцем на вещественное доказательство номер один: «Фиоретти» святого Франциска Ассизского.

— В таком случае, каким, к дьяволу, образом обвиняемый ухитрился оказаться без единого цента?

— Наш следующий свидетель объяснит это, Ваша Честь, — успокоил его генеральный прокурор. — Достаточно, брат Симеон.

Брат Симеон покинул скамью свидетелей, и, бросив на обвиняемого откровенно злобный взгляд, затянул sotto voce^[3] краткую формулу проклятия.

— Повторите, прошу вас, по буквам, чтобы облегчить работу секретарю.

— По-моему, любой идиот способен написать «КОЛЬТ» без ошибок.

Джиллиан Кольт плевать хотела на суд, общественное мнение, двенадцать безупречных присяжных, шквал фотовспышек, убийственные взгляды дам, присутствующих на заседании, и менее однозначные взгляды сопровождающих их господ.

— Сколько времени длились ваши отношения с обвиняемым?

— Около десяти лет. Я не веду интимного дневника. Никогда бы не осмелилась.

— И вы встретились…?

— В кафе «Рандеву гурманов». Именно там я имею привычку завтракать, когда бываю в городе. Так я сохраняю фигуру. Я нахожу, что это отвратительно — быть толстым, а вы?

— Прошу прощения? Вопросы здесь задаю я.

Джиллиан оценила тучное достоинство прокурора с простодушным удивлением. Ну да, посмеяться было над чем.

— Вы принадлежите к Ассизцам, мисс Кольт?

— Не говорите глупостей. Я? К Ассизцам? Кстати, вы можете называть меня Джиллиан, я не возражаю.

— И тем не менее, вы соблюдаете диету?

— Я уже объясняла. Я нахожу отвратительным…

— Знали ли вы, что подсудимый входил в данную организацию?

— Эдди… Братан? Нет, невозможно. Он говорил, что все это только для вида. Что до меня, то мне глубоко плевать. В конце концов, когда глянешь поближе, все делается только для вида. Но всем на это плевать, а?

— Мисс Джиллиан?

— Нда?

— Мисс Кольт, ответьте на несколько вопросов прямо и точно. — Генеральный прокурор вернулся к столу и сверился со своим пустым блокнотом. — Ваша дружба с обвиняемым продолжается до сих пор?

Джиллиан ответила двусмысленной улыбкой.

— Э-э-э… я хотел спросить, вы часто виделись с обвиняемым после первой встречи?

— О! да. Его здорово пробило… он называл меня своей Прекрасной Дамой Бедности. Но у него имелся стиль, если вы понимаете, о чем я. Например, существуют женщины, чувствующие себя обязанными носить платья, рядом с которыми королева Елизавета выглядела бы побродяжкой. Елизавета I, естественно. Я же считаю сдержанность более элегантной. Однажды я даже посетила нудистский лагерь, но там отирались лишь престарелые пары пенсионеров. Чудаки, в общем. Так вот, Эдди не был чудаком, у него имелся стиль. Да, и это проявлялось немало раз впоследствии.

— Были ли вы в курсе его дел?

— Не особенно. Деньги — это скорее скучно, вы не находите? И я тоже наследница. Тогда давайте поговорим о деньгах! Но я лишена прав распоряжаться своим имуществом, поэтому в подобные темы мне нужно въезжать издалека. У Эдди было это странное дело с Братанами. Он разорился прямо перед тем, как пойти к ним. До того он бросил свою работу и околачивал груши, живя на те деньги, что сэкономил. Тогда его жена и потребовала развода, что само по себе было хорошо, но в конце концов запасы все равно иссякли. Он расценивал свое первое банкротство как очищение… иногда он даже говорил — клизма.

Джиллиан сдавленно хихикнула.

— Мисс?

— Именно, как я вам говорю. Эдди можно было сразу арестовывать, если