палок. У седого сбоку как-то нахлобучилось, как пить дать обрез под пафой. Но не для меня заготовлен, не для того пришли, да и, достанет он пока обрез свой, я их всех троих к предкам отправлю. Автомат с намеком ставлю на пол, у двери, и выхожу на порог. Они понимают — внутрь я их не приглашу, не принято нонче чужих под кров пускать. Даже если среди них «свой».

— И чего на вечер глядя? — спрашиваю.

Ряба — парень лет двадцати пяти, криво подстриженный (наверняка старой ручной армейской машинкой), с вечно настороженным лицом и отчего-то разными по величине и степени выпуклости глазами, — выделился из группы. Носом шмыгнул, воровато оглядел соседние дома.

— Салман, тут это, дело есть, — он стал напротив и заговорил почти шепотом: — По старому знакомству предложить решил. Мы тут вот о чем соображаем. Зима впереди, не хочется, как в прошлом году, снег жрать. Решать чой-то надо. А?

— Че за дело? — спрашиваю, выпустив дым вниз.

— Думаем ночью на «Урожай»^[1] наскочить. Не хочешь влиться в ряды каперов? — натянуто усмехнулся. — Благородное дело, хули.

«С какого тут хера благородство?» — думаю, но вслух вопрос не задаю.

Он сразу пошел ва-банк, и мы оба это понимали. Откажусь если, стану нежелательным свидетелем их плана. А, понимаете ли, это не бизнес-план открытия пельменной. Тут другие расклады, посвящать в которые посторонних в наше время… ну по меньшей мере рискованно. Мы же с ним не друзья, так, коллеги по цеху, как и другие десять-пятнадцать тысяч коллег по всей Виннице. А другой такой «коллега» запросто дубинкой тебе башку раскроит, подождав пока ты с «дела» вернешься. И ни один нерв на его роже не дрогнет. Ряба же отлично обо всем этом знает, мысленно все варианты просчитывает, по вытаращенному глазу вижу.

— Взяток будет, гарантия. Вона Демьяныч, — подкупая меня дальше, кивнул Ряба на седого, — вчера разгружать помогал, мешков двадцать, говорит, селяне муки притаранили. — Седой из-за спины Рябы подтверждающе кивнул, вроде бы незаметно поправил прикладом упирающийся в подмышку обрез. — Я сам слыхал, два к одному на горючку менять будут. Или на рожок пятаков. Озверели вообще, Салман. Завтра барыжить начнут. А нам бы хоть по мешочку на рыло, уже было бы спокойнее, на зиму глядя.

Подтянулся третий, с обритой наголо, как и у меня, башкой. Брить он начал, правда, недавно — опыта маловато и лезвия тупые. Вона борозды какие на черепушке оставил. Неумелый ежели, лучше ножницами стриги, а то занесешь хрень этими порезами — в больницу же не побежишь, верно? Я-то с десяти лет лезвием по башке скоблю, без зеркала справляюсь.

Встал он рядом с Рябой. Куртки на плечах одинаково мокрые, на лицах лоснятся мелкие дождевые капельки.

— Охрану там на ночь оставляют два-три рыла, пацанву в основном, — говорит. — Из рекрутов, один «калаш» на всех. Тема одна: сивухи нахлебаются или травы пару колпаков выдуют, всю ночь на гитаре бренчат и анекдоты травят. А я лаз в павильон знаю, до буйства водителем на одного частника работал, каждый день товар развозил. Проведу без проблем.

— Соглашайся, Салманыч, без шума пацанов приложим, по тючку на тележки бросим и по тихой отчалим, — не спуская с меня неодинаковых глаз, снова принялся убеждать Ряба. — А там — молчим шо партизаны. И не особо лепешками увлекаемся, чтоб не пронюхали. Так чо, Глеб, ты с нами?

Рябцев шмыгнул носом, потер шею. Нервничал. Если его инициатива по вовлечению меня в «ряды каперов» провалится, этим двоим — если они не совсем глупы — придется отказаться от идеи, чтоб не рисковать. Рябу они тогда, не исключено, поставят в одну не очень удобную позу и продемонстрируют, что инициатива зачастую проделывает с инициатором.

— Ну, если все так лихо, как вы раскладываете, — говорю, выбросив окурок, — то на кой я вам вообще там нужен? Соображать на троих легче.

— Дык это, — Ряба снова шмыгнул носом, похоже, был готов к такому вопросу, — ты же ровный пацан, Салманыч. Проверенный. Мы с тобой не одну хату чистили, в нормалях всегда расходились. Чего б мне не предложить тебе тему? Да и «калаш» у тя есть. На всякий случай сгодился бы.

Ага, ну ясно теперь откуда ветер. Наличие автомата все же играет первую скрипку.

— Так и вы не с вилами, — киваю на Демьяныча, видимо не особо рассчитывавшего скрыть от меня обрез.

— А-а, — повел подбородком Ряба, поморщился, — нашел мне волыну. У меня вон тоже за поясом «макар». Толку с него, если маслин нет. Тут на прошлой неделе заруба с «догами» была, выпалил все, что было.

— И у меня последний заряд, — объяснил Демьяныч, покосившись на оттопыренный подол своей фуфайки.

— Хм. Так что же это вы, мужики, на дело с одним патроном собрались? Непродуманно как-то. Если этот «всякий случай» наступит, то и мой «калаш» особо не поможет. У меня, Ряба, тоже не арсенал под кроватью; хорошо, если полрожка наскребется. А это, сам знаешь, пыль для серьезного замеса.

— Да какого серьезного замеса? — немного громче, чем раньше, заговорил лысый проводник. — Говорю — два салабона на один «калаш». Нагрузить толково, и тот отдадут.

— Неправильная у тебя математика, водила, — говорю уверенно, как человек, который имеет кой-какой опыт в совершении наскоков. — Не знаю, как ты считаешь, но один «калаш» на двоих ни хрена не равноценен одному патрону на троих. Если, как ты сказал, они там водку жрут, то докидывай им бонус на смелость. Стрелять будут без разбору, не дожидаясь пока ты их нагрузишь.

— Ну так что, не участвуешь? — нетерпеливо бросил он. — Базарь конкретнее: да — да, нет — нет, к чему растягивать сопли? Мы что, базу «псячью» тебе брать предлагаем?

— Эй, давай-ка потише, ладно? — Ряба повернулся к нему, выбросил руку — словно шлагбаум перед грудью опустил. Занервничал. Правый глаз выкатился, как пушка в галеоне, бровь одна вниз, другая не на средину лба едва ли. — Он еще не решил. Правда, Глебушек? Не нужно принимать необдуманных решений…

— Послушай, — спокойно, но с нажимом обращаюсь я к бритоголовому «брату», — ты если мозгами обижен, то не свети об этом так ярко, лады? Только за то, что ты тут хавальник свой раскрываешь, тебя уже грохнуть можно. Какое с тобой, на хер, дело?

— Чо-о? — Словно словивший подачу в нос, водила на шаг отступил, грудь выкатил, плечи по-пацанячьи назад отвел. — Ну так давай, валяй! Стреляй, ля, крутой такой! Ряба, чо за дела, нах?

— Хватит! — став между нами, рявкнул Демьяныч. — Чего вы как с цепи оба?! Успеете еще.

Не знаю, чего он так решил, но я не был как с цепи. Если честно, меня этот водила своим «чисто рулезным» выдрачиванием слов ни за один нерв не зацепил. А будь мы где в другом месте, я б ему реально башку отстрелил, и все дела.