Да ведь это Бульду-будмат». – «Какой там Бульду? – говорим мы. – Это дикий патан с гор. Их штук восемь гоняются за этим сахибом. Помни, что получишь еще рупию».

Тут мы услышали хлюпанье: экка перевернулась, потом плеск воды и голос Бенира Сригга, молящего Бога простить его грехи, а потом Бульду и его друзья забарахтались в воде, как молодцы, когда танцуют серпантин…

Тут все трое мушкетеров обратились к пиву.

– Ну а потом что было? – спросил я.

– Потом? – переспросил Мельваней, вытирая себе рот. – Что ж, так и позволить декойтам потопить в болоте украшение Верхней палаты? Мы выстроились в четыре колонны и двинулись на врага. Минут десять нельзя было расслышать собственного голоса. Извозчик орал, соревнуясь с Бениром Сриггом, армия Бульду вертелась, посвистывая, вокруг экки, Орзирис стучал по ее верху кулаками, Леройд кричал во все горло: «Готовьте ножи!» А я размахивал ножом во все стороны в темноте, разгоняя шайку патанов. Святая матерь Моисея! Битва была отчаяннее, чем между Ахмед Кхенлем и Майвундом. Через некоторое время Бульду и его молодцы бежали. Случалось ли вам когда-нибудь видеть, как настоящий лорд скрывает свое благородство в темной воде болота, где больше фута глубины? Ну, ни дать ни взять надувшийся мех водоноса вверх тормашками. Трудненько было убедить лорда Бенира, что его не выпотрошили, а еще труднее было вытащить его из экки. Извозчик вернулся после сражения и клялся, что тоже помогал прогонять неприятеля. Бенир совсем захворал со страху. Мы проводили его обратно, очень медленно, до лагеря, чтобы озноб пробрал его хорошенько. И он, благодарение полковым святым, пробрал до самых костей лорда Бенира Сригга.

Здесь Орзирис добавил медленно, с необычайной гордостью:

– И он сказал нам: «Вы – мои благородные спасители. Вы – слава британской армии». И пустился описывать шайку опасных декойтов, к которым попал в руки. Их было человек сорок, и они своим числом одолели его. Это правда. А что он никогда не праздновал труса, это уж неправда. Извозчику он дал пять рупий за благородную помощь, а нам сказал, что еще увидится с нами, когда переговорит с полковником. Ведь мы были украшением полка! Правда?

– И не раз уже мы трое привлекали особенное внимание нашего командира Бобса Багадура, – с ангельской улыбкой пояснил Мельваней. – Только Бобс в самом деле хороший малый. Ну, Орзирис, сын мой, продолжай.

– Так мы оставили его в доме полковника, совсем больного, а сами скорей – в барак роты В, говоря себе, что спасли Бенира от смерти и что маловероятно, чтобы парад состоялся в четверг.

Через несколько минут принесли три пакета, по одному для каждого из нас. Старик каждому из нас посылал пять рупий. В четверг он выздоравливал от кровавой встречи с шайкой патанов. Вся рота В напивалась партиями в буфете. Так парада в четверг и не было. А полковник, услышав о нашем храбром поведении, сказал: «Слышал я о какой-то новой проделке, но не знаю, винить ли вас троих в ней».

– А мое личное мнение, – сказал Мельваней, вставая из-за стойки и переворачивая стакан вверх дном, – что знай они, так и тогда бы ничего не вышло. Ведь проводить смотры по четвергам – это противно, во-первых, природе, потом – регламенту и, наконец, Мельванею.

– Хорошо, сын мой, – сказал Леройд. – Но, молодой человек, на что вам записная книжка?

– Оставь, – ответил ему Мельваней. – Через месяц в это время увидят нас в Шераписе. Джентльмен хочет обессмертить нас. Только вы это приберегите, пока мы не выйдем из-под команды полковника Бобса Багадура.

Я повиновался приказанию Мельванея.

Сноски

1

Путешественник.

(обратно)