направлявшаяся к Собранию.

— Пойдем за этой сволочью, — сказал Бонапарт.

Молодые люди тотчас направились к Тюильри и остановились на террасе у воды. Бонапарт прислонился к дереву, Бурьен сел на парапет.

Оттуда они не видели, что происходило, но все стало им понятно, когда одно из окон, выходивших в сад, открылось, и Людовик XVI появился в нем. Кто-то из толпы протянул ему красный колпак на конце пики, и он надел его. Молодой лейтенант, остававшийся до тех пор неподвижным, пожал плечами и выругался по-корсикански.

— А что ты хочешь, чтобы он сделал? — сказал Бурьен.

— Надо было расстрелять четыре или пять сотен из пушек, — ответил Бонапарт, — остальные бы разбежались.

Весь день он говорил только об этой сцене. Она произвела на него одно из самых сильных впечатлений, которые он когда-либо испытывал.

Так перед глазами Бонапарта прошли первые события Французской революции. Простым зрителем он участвовал в расстреле десятого августа и в резне второго сентября. Потом, видя, что не может добиться службы, он решил вновь отправиться на Корсику.

Интриги Паоли с английским кабинетом приняли в отсутствие Бонапарта такое развитие, что он не мог более ошибаться по поводу его проектов. Свидание молодого лейтенанта и старого генерала у губернатора Корсики закончилось разрывом. Два старых друга расстались, чтобы не видеться более, разве что на поле брани. В тот же вечер один из льстецов Паоли попытался дурно отозваться при нем о Бонапарте.

— Цыц! — сказал генерал, поднеся палец к губам. — Этот юноша высечен по античной мерке.

Вскоре Паоли открыто поднял знамя восстания. Провозглашенный 26 июня 1793 года сторонниками Англии генералиссимусом и президентом административного совета в Корте, он был 17 июля следующего года объявлен вне закона Национальным конвентом. Бонапарта не было. Он получил службу, которой столько добивался. Назначенный комендантом Национальной гвардии, он находился при адмирале Трюге и в это время захватил форт Сент-Этьен. Но победители должны были вскоре эвакуироваться.

Бонапарт вернулся на Корсику и нашел остров в огне восстания. Салисетти и Лакомб Сент-Мишель, члены Конвента, осуществляя декрет против восставших, вынуждены были отступить в Кальви. Там к ним присоединился Бонапарт и предпринял с ними атаку на Аяччо. Она была отбита. В тот же день в городе возник пожар. Дом Бонапартов сгорел у них на глазах. Некоторое время спустя специальный декрет осудил их к вечной ссылке. Огонь оставил их без крова, ссылка без родины. Родственники устремили глаза к Бонапарту, Бонапарт к Франции. Вся эта бедная семья изгнанников погрузилась на утлое суденышко, и будущий Цезарь поднял парус, охраняя судьбу своих четырех братьев, трое из которых станут королями, и своих трех сестер, одна из которых будет королевой.

Вся семья остановилась в Марселе, требуя покровительства той самой Франции, куда была изгнана. Правительство услышало эти жалобы. Жозеф и Люсьен добились места в армейской администрации, Луи был назначен унтер-офицером, а Бонапарт лейтенантом, то есть с повышением, в четвертый полк инфантерии.

Наступил год с кровоточащей цифрой 93. Половина Франции дралась против другой. Запад и Средиземноморье были в огне. Лион после четырехмесячной осады был на грани сдачи. Марсель открыл ворота Конвенту. Тулон отдал свой порт англичанам.

Тридцатитысячная армия под командованием Келлермана осадила Тулон. А несколько полков из Альпийской и Итальянской армий — все, кто был мобилизован в соседних департаментах, двинулись к проданному городу. Схватка началась в ущелье Оллиуля. Генерал Лютей, который должен был командовать артиллерией, отсутствовал. Генерал Доммартен, его помощник, был ранен в первом же столкновении. Заменил его следующий по званию. Этим офицером был Бонапарт. На этот раз случай оказался в согласии с гением. Правда, по отношению к гениям случай называется судьбой.

Бонапарт, получив назначение, является на командный пункт и предстает перед генералом Карто, великолепным мужчиной, позолоченным с ног до головы. Генерал спрашивает у него, чем он может быть ему полезен. Молодой офицер представляет ему приказ, обязывающий его явиться под командование генерала для руководства артиллерийскими действиями.

— Артиллерия? — отвечает бравый генерал. — В ней нет никакой надобности. Сегодня вечером мы возьмем Тулон на штык, а завтра мы его сожжем.

Однако, несмотря на всю уверенность главнокомандующего, он не смог овладеть Тулоном, и ему пришлось запастись терпением до следующего дня. С раннего утра, захватив своего адъютанта Дюпа и командира батальона Бонапарта, он отправился в кабриолете проинспектировать возможности к наступлению. Под давлением Бонапарта главнокомандующий скрепя сердце отказался от штыков и обратился к артиллерии. В соответствии с этим им были отданы приказы.

Как только они преодолели высоты, с которых открывался Тулон, покоящийся в своем почти восточном саду, генерал выскочил из кабриолета и в сопровождении двух молодых людей направился в виноградник. Посреди него он заметил несколько пушек, уложенных в ряд за бруствером. Бонапарт смотрит вокруг и не понимает, что происходит. Генерал некоторое время наслаждается удивлением своего командира батальона, потом, повернувшись с удовлетворенной улыбкой к адъютанту, говорит:

— Дюпа, так это наши батареи?

— Да, генерал, — отвечает тот.

— А наш артиллерийский парк?

— Он в четырех шагах.

— А наши раскаленные ядра?

— Их разогревают в соседних укреплениях.

Бонапарт не может поверить своим глазам, но он вынужден верить своим ушам. Он измеряет расстояние натренированным глазом стратега; от батарей до города по меньшей мере полтора лье. Сначала ему кажется, что генерал хочет, как говорится, прощупать своего юного командира батальона, но важность, с которой Карто продолжает развивать свои намерения, не оставляет ему ни малейшего сомнения. Тогда он просит обратить внимание на расположение батарей и выражает сомнение в том, что раскаленные ядра достигнут города.

— Ты думаешь? — говорит Карто.

— Боюсь, что так, генерал, — отвечает Бонапарт. — Во всяком случае, прежде чем возиться с нагреванием ядер, можно зарядить холодными и проверить дальнобойность.

Карто находит идею остроумной, приказывает зарядить пушку и произвести выстрел. И в то время, как генерал смотрит на стены города и ожидает, какой эффект произведет выстрел, Бонапарт показывает ему ядро, дробящее оливковые деревья, скребущее землю и замирающее всего лишь на трети дистанции, предписанной ему генералом.

Испытание