тело, изуродованное огнем, но здесь, в предсмертном биении мысли, я по-прежнему стою на ногах. Демон ждет меня у пещеры, топорща перья в призрачном свете варпа, и мы смотрим друг другу в глаза, зная, что связаны несокрушимыми узами. Он будет изгнан на тысячи лет, но я должен умереть здесь. Такова цена победы — жертва, древняя, как сама жизнь.
Я поднимаю сломанный меч и иду к своему врагу.
Трое, что обрекли меня на смерть, собираются в причастии.
+ Исполнено. +
+ Мы будем вечно помнить его. +
Тишина воцаряется в причастии, а затем голоса возвращаются, сплетаясь воедино. + Он был нашим братом, и поэтому мы называем его имя. +
Три разума повторяют эти слова. Они начинают ритуал мышления, в котором моя память прокатывается в причастии и сглаживается, словно галька на морском берегу. Они закаляют её до тех пор, пока она не становится крепкой и ясной, готовой к новому запоминанию. Часть разумов, та, что никогда не спит, добавляет мое имя к шепчущему списку, который ведется уже десятую тысячу лет. Некоторые имена из него высечены на камне, вырезаны на броне, вытравлены на лезвиях клинков, с которыми воины уходят во тьму. Но в полноте своей список существует лишь в разумах тех, кто отправляет своих братьев на смерть. Там мое имя будет жить, пока живы они, и в свое время другие примут эту тяжкую ношу. Настанет их час произносить имена ушедших. Это честь, и это покаяние. + Истафил. + + Истафил. + + Истафил. +
Где–то там, за пределами времени и надежды… Я слышу их.
Титан / Авгуриум / — 0884313.М41
Трое, что обрекли меня на смерть, собираются в причастии.
+ Исполнено. +
+ Мы будем вечно помнить его. +
Тишина воцаряется в причастии, а затем голоса возвращаются, сплетаясь воедино. + Он был нашим братом, и поэтому мы называем его имя. +
Три разума повторяют эти слова. Они начинают ритуал мышления, в котором моя память прокатывается в причастии и сглаживается, словно галька на морском берегу. Они закаляют её до тех пор, пока она не становится крепкой и ясной, готовой к новому запоминанию. Часть разумов, та, что никогда не спит, добавляет мое имя к шепчущему списку, который ведется уже десятую тысячу лет. Некоторые имена из него высечены на камне, вырезаны на броне, вытравлены на лезвиях клинков, с которыми воины уходят во тьму. Но в полноте своей список существует лишь в разумах тех, кто отправляет своих братьев на смерть. Там мое имя будет жить, пока живы они, и в свое время другие примут эту тяжкую ношу. Настанет их час произносить имена ушедших. Это честь, и это покаяние. + Истафил. + + Истафил. + + Истафил. +
Где–то там, за пределами времени и надежды… Я слышу их.