поймал себя на мысли, что общение с шефом обогатило его духовно.

СТОРОЖА ПОЛЯНЫ

По идее руководства, сторожа поляны должны были своими публикациями выражать позицию газеты. Однако в силу того что у газеты, возглавляемой Ивановым, никакой позиции не было, сторожа поляны в своих статьях не выражали абсолютно никаких мыслей.

ИВАНОВ

Чтобы не прогневать начальство, Иванов решил поручить кому — нибудь поручить сделать полосной материал про сифилис. — Пусть Наташа Машная напишет, у нее получится, — решил Иванов, собираясь пойти пообедать.

ДОБКИН

Добкин писал бойко. Он закончил институт Бонч Бруевича, но инженером работать не захотел, предпочтя сидению в конторе более вольготную жизнь журналиста. Паштетов как то сказал по пьянке, что если Добкину хорошо заплатить, то он запросто напишет материал, разоблачающий родного отца. Узнав об этом, Добкин не стал объясняться с Паштетовым, так как был трусоват. Однако Наташе Машной сказал, что на Паштетова не обижается так как на больных и алкоголиков обижаться — грех. На Машную он всегда смотрел не как на женщину, а как на коллегу, у которого можно перехватить десятку до получки. В курилке, когда там собирались одни мужики, он как то сказал, что на нее у него ни за что не встанет, так как у нее совсем нету титек и рожа у нее какая то провинциальная.

ПОРУЧЕНИЕ

Говорили, что кто то видел, что когда Иванову справляли «шестьдесят», Машная якобы соблазнила юбиляра прямо у него в кабинете. Очевидец клялся и божился, что сам видел, как разомлевшего от водки Иванова, Машная разложила прямо на ковре и верхом так «оттрахала» его, что тому было впору вызывать кардиологическую реанимационную. Иванов после обеда собрал у себя Добкина и Машную. — Наташа, возьми диктофон и сходи пожалуйста в венерологический диспансер. Добкин не сдержался и брызгая слюнями громко заржал. Машная не спрашивая разрешения, достала из сумочки сигареты и закурила — Надо написать про эпидемию венерических болезней, сказал Иванов — Во, во, у нее получится, одобряюще хохотнул Добкин Машная молча пускала ноздрями дым, казалось не слыша о чем говорят. — А ты, Женя, — обращаясь к Добкину, сказал Иванов, напиши что нибудь такое скандальное, про бизнес. — Это можно, — нагло улыбаясь ответил Добкин — А где, кстати Паштетов, — спросил Иванов — Пьет, наверное, — ухмыльнулся Добкин

СТОРОЖА ПОЛЯНЫ

Сторожем культурной поляны в редакции работал Жора Мирзаян. Жора не баловал редакцию своим присутствием и встречая его в коридоре, Иванов обычно изображал на лице крайнюю степень радости, называя Жору не иначе как «первым пером России». Мирзаян верил в это и ревностно отшивал всех желающих «написать про культурку».. О своих материалах Жора всегда говорил очень ласково. И кладя в очередной раз свою херню на стол редактору, осклабясь всеми своими золотыми зубами, приговаривал, «вот про культур — мультур написал, очень культурно получилось». Жора брал с героев своих очерков деньги, что бы о них «было написано хорошо». А если они денег не давали, то Жора писал про них плохо.

ПАШТЕТОВ

Саша Паштетов происходил из очень интеллигентной семьи. Он почти закончил филфак, но так как на четвертом курсе шесть раз попадал в вытрезвитель, ректорат был к нему неумолим. В армию Саша не попал из за слабого здоровья. Иванов любил Паштетова за талант и за то «что не еврей», и многое прощал ему. С Машной у Паштетова было какое то подобие романа. Устав ждать когда он предложит ей пожениться, она сама раза четыре предлагала Паштетову пойти подать в ЗАГС. Но каждый раз он не приходил на регистрацию по разным уважительным причинам.

СТОРОЖА ПОЛЯН

Сторожем экономической поляны работал в газете старый пердун Сан Саныч Бухих. Он ни хрена не слышал, плохо видел и херово соображал. Женя Добкин спал и видел во сне как он Сан Саныча подсидит.

МАШНАЯ

Годы, когда Наташа Машная работала в заводской многотиражке, были самыми счастливыми годами ее жизни. Гуляли тогда много и часто. Актив заводского комитета комсомола только и делал что организовывал всякие туристские слеты, да дни здоровья с рыбалкой и ночевками у костра. С той золотой поры Наташа приучилась пить водку и до ужаса полюбила выть под гитару туристские песни. Про запах тайги, про туман, про твои глаза и про все такое… Мужиков у нее было много. Но никто из них на ней не женился. Теперь тоскуя по вечерам в своей коммуналке, Наташа мечтала о том, как она придет на интервью к полковнику милиции или КГБ, а он окажется вдовцом или разведеным…

МАЛАНЦЫ

По редакции вдруг пошел слух, что газету продают. И что покупателем газеты выступает ДУРБАНК, который уже купил и радио Моржо и сто сороковой телеканал. В кафетерии сразу резко возросла продаваемость дрянного кофе. Сотрудники в кожаных жилетах с газырями дули черную бурду и обсуждали кого выгонят новые хозяева, и кого они оставят. В наибольшее возбуждение от предстоящих перемен пришел Добкин. Он громко кричал, размахивал руками и брызгал слюной. — Кой кого скоро точно выгонят, кричал он из своего угла кафетерия, нагло поглядывая в сторону Сан Саныча Бухих. — Кой кого точно выгонят, кому на пенсию давно пора, и тех выгонят, кто на работу пьяный приходит, — кричал Добкин поглядывая в сторону Паштетова. Добкин особенно радовался тому, что по слухам, управляющий ДУРБАНКА Гриша Каценеленбоген обязательно должен был поменять генерального директора и главного редактора. А тут еще разразился скандал с публикацией в газете «Круглые сутки» паштетовского фельетона. Все сотрудники редакции тайком подрабатывали в «Круглых сутках», включая и Добкина и Машную и Жору Мирзаяна и даже ни хера не соображавшего Сан Саныча Бухих. Однако все публиковались в «Круглых сутках» под псевдонимами. Машная подписывалась как Марина Женатова, а Добкин подписывался Львом Розовым. Но Паштетов то ли был сильно пьяным, когда носил туда свой материал, то ли имел какую то свою тайную цель, однако фельетон вышел в газете конкурентов под его настоящей фамилией. До обеда вся редакция погрузилась в чтение. Фельетон назывался — ДЕДУШКА И ВНУК

Навеяно воспоминаниями о прочитанных в детстве произведениях русских классиков. В молодости дед был очень боевым и дело у него спорилось. А делом всей его жизни была борьба. Борьба за то что бы прибрать к рукам красильную мастерскую, принадлежавшую до этого многочисленной братии в которой дедушка до поры был простым рядовым братком — секретарем областного комитета. На тернистом дедушкином пути к креслу главного красильщика было много взлетов и падений. Особенно тяжелым был момент, когда братки, осознав с кем имеют дело, на одном из последних