к своему изумлению, увидела в ней серьезную драматическую актрису.

Думая, что никогда уже не сможет изменить свой имидж и что ей нечего терять, Лара превзошла себя. Она наконец поняла, что все эти годы была поглощена только жаждой признания, ненасытной потребностью в любви публики. Любовь, которую она увидела до спектакля на лице Кэла, так и осталась запечатленной в ее глазах. Она поняла, что только в его любви заключается все то, что ей больше всего необходимо.

Она больше не «зажималась», выражая на сцене все свои чувства к Кэлу, всю свою страсть, все, чего она так боялась во время репетиций.

Где-то в глубине сознания она ощутила звенящую пустоту, словно между сценой и залом пробежал электрический заряд, и все задержали дыхание. Занавес опустился, в зале несколько минут стояла тишина — театр словно отделился от зрителя. Когда подняли занавес снова, публика взорвалась аплодисментами.

Так, стоя, они аплодировали Ларе почти десять минут. Это была самая большая месть, всем, кто ей изменил, о которой она даже не осмеливалась мечтать.

Однако любовь и гордость, которую она увидела в глазах Кэла, подбежав к нему за кулисами, были ей в сто раз дороже оваций публики. И когда она всю ночь, чувствуя его частью себя, лежала на руке любимого, и они разговаривали и любили друг друга, Лара наконец поняла, что приобрела то, чего не даст ей преклонение даже всего мира.