де Сент-Олера), кардинал ни разу чётко не сформулировал своих позиций на этот счёт. Однако a posteriori ясно, что на практике Ришельё добивался для страны надёжных границ, что часто означает одно и то же. Таким образом, можно сказать, что он преследовал данную цель (установление «естественных границ») бессознательно, и нынешние границы Франции – по Рейну, Пиренеям, Альпам – возникли во многом благодаря приобретениям, сделанным во времена Ришельё.

Основной задачей кардинала было достижение Францией истинного величия. Смешно сказать! Самая населённая и богатая европейская страна того времени не имела настоящей армии и флота, испытывала постоянную нехватку в средствах, а блеск её королевского двора весьма и весьма уступал Мадриду, Лондону и Вене. Как удачно выразился французский историк Ф. Эрланже, Ришельё был «готов быть безжалостным к французам, чтобы обеспечить величие Франции»^[19]. Несчастья народа, задавленного налогами, войной, неурожаями, не остановили усилий кардинала…

Государственная независимость Франции, которая сегодня нам кажется само собой разумеющейся, после смерти Генриха IV нередко находилась под угрозой. Во время регентства Марии Медичи испанский посол вообще заседал в Королевском совете! Ришельё удалось вновь утвердить независимость Франции как от Рима, так и от Австрийского дома. Он (кардинал, церковный сановник!) стремился свести на нет влияние Рима, который считал слишком зависимым от Испании. Поначалу пришедший к власти как ставленник так называемой «испанской партии», или «партии святош», Ришельё тем не менее показал своё истинное лицо, как только по-настоящему обрёл силу. Королева-мать Мария Медичи, благодаря которой он добился своего высокого положения, так и не смогла простить ему этого, настолько проводимая кардиналом политика не соответствовала её ожиданиям.

Отец Жозеф

Особого упоминания заслуживает ещё одна сторона деятельности кардинала. Ришельё создал первую в Европе настоящую сеть шпионажа. Не без помощи отца Жозефа и его агентов кардиналу удалось наладить эффективную работу осведомителей, что нередко помогало ему не только в достижении политических целей, но и в обеспечении собственного политического, да и физического выживания (из всех составлявшихся против кардинала многочисленных заговоров лишь один или два стали для него неожиданностью). «Чёрный кабинет» Ришельё можно было сравнить по результативности лишь с соответствующими службами тогдашней Венецианской республики.

Согласно обычаю своего времени, Ришельё нередко вёл тайные переговоры и вообще был явным приверженцем секретной дипломатии. Например, осенью 1636 года, то есть через полтора года после вступления Франции в открытую войну против Испании, неблагоприятный для французских войск ход военных действий вынудил его на тайное сближение с испанским премьер-министром Оливаресом (переговоры, однако, ничего не дали, и война с Испанией продлилась ещё… 23 года, до 1659 года).

Усиление военной мощи Франции тоже во многом произошло благодаря неустанным трудам кардинала. Ему не удалось окончательно искоренить беспорядок в армии, однако он всё же провёл некоторые реформы, доведя численность постоянной армии с 10 до 180 тыс. человек, что позволило Франции серьёзно влиять на европейскую политику. Ришельё нередко сам командовал войсками во время боевых действий, что несколько парадоксально для сановника католической Церкви. Однако не следует забывать о военном образовании, полученном молодым Арманом дю Плесси. Во время осады Ла-Рошели кардинал продемонстрировал весьма странное одеяние: под сутаной у Ришельё были надеты боевые доспехи (это можно видеть и на знаменитой картине, изображающей его на плотине у Ла-Рошели), что вообще довольно символично для всей его деятельности.

Ришельё также является создателем (практически с нуля) французского флота и колониальной империи. В 1626 году он стал «начальником и главным управляющим мореплавания и торговли». В 1624 году у Франции не было ни одного военного корабля в Атлантике и страна располагала лишь какой-то дюжиной галер на Средиземном море. К концу правления кардинала Франция сможет рассчитывать на несколько эскадр…

Ришельё усилил и французскую колониальную экспансию (в Сенегале, Канаде, Гвиане, на Мадагаскаре), заложив основу французской колониальной империи.

Ришельё на дамбе в Ла-Рошели

А. Мотт, 1881.

Однако это приумножение военной мощи и активное участие Франции в Тридцатилетней войне (сначала опосредованное, а затем и прямое) были достигнуты за счёт серьёзного усиления налогового гнёта и давления на население, и без того ослабленное годами религиозных войн, эпидемиями чумы, неурожаем… В правление Людовика XIII и Ришельё вспыхивало немало крестьянских восстаний, направленных против сборщиков налогов и королевских чиновников (но не против королевской власти как таковой). И.-М. Берсе, французский историк, специализирующийся, в частности, на проблемах восстаний, охарактеризовал налоговую политику Ришельё как «налоговый терроризм»…^[20] Причём кардинал полностью отдавал себе отчёт в том, что народ «несёт на себе почти все тяготы государства»^[21], и лишь рекомендовал избегать чрезмерных и несправедливых притеснений народа со стороны сборщиков налогов.

Следует признать, что в отличие от того же Людовика XIII, Ришельё в общем-то был довольно равнодушен к судьбе населения. В первой части «Политического завещания» можно найти несколько циничное высказывание о том, что «если бы народ жил в слишком большом достатке, то его было бы невозможно держать в повиновении»^[22], и кардинал даже сравнивает народ – которому посвящает менее трёх страниц – с мулом, что уже говорит само за себя!^[23] Между тем в своём финансовом проекте он ратует среди прочего и за облегчение налогового гнёта для народа, в частности за сокращение тальи.

В области культуры, искусства и общественной жизни эпоха Ришельё явилась периодом настоящего расцвета Франции. Кардинал покровительствовал искусствам, поддерживал художников, актёров и литераторов и даже сам писал и ставил пьесы. Ришельё также можно считать отцом французской журналистики, так как именно при его помощи и поощрении Теофраст Ренодо начал издавать в 1631 году первый французский еженедельник «La Gazette», для которого кардинал и даже король Людовик XIII сами нередко писали