Александр Никатор Хелег-меченосец

Глава первая

Олег Кононов, тридцатилетний тёмный шатен: некогда отслуживший в отрядах СпН ГРУ, учившийся в одном из провинциальных ВУЗов, а сейчас, вполне успешный генеральный директор небольшого предприятия продающего стройматериалы — бежал под проливным дождём, к спасительному входу в областную библиотеку «имени классика», давно «почившего в бозе».

В своё время, Олег, страстно увлекающийся историей (даже не поленился записаться в некий клуб, где пару раз в неделю проходили дебаты по поводу «исторических» событий и давались общие клятвы: «О скором выезде на природу» — с целью изучения древностей, «на местах»), так вот, Олег довольно часто заскакивал в данную «обитель знаний» и брал книги найденные им в списках в Сети, либо те, которые ему советовали друзья по «историческому времяпровождению». Сейчас же, внезапно застигнутый небольшой тучей, радостно поливавшей именно тот пятачок города, где и бежал Кононов-он был вынужден заскочить в здание библиотеки и немного подумав, решил уделить часа полтора внезапно образовавшегося свободного времени, отделу «позднего средневековья», благо настроение соответствовало.

Пройдя по второму этажу довольно вместительного трёхэтажного здания библиотеки, Олег поздоровался с парой знакомых, что вальяжно расположились на вместительных диванах собранных буквой П, в одной из сторон отдела и получив небольшую по размерам книгу Брант: «Корабль дураков», с изображением одноимённой картины, Иеронима Босха, на обложке-отправился наконец ознакомляться с данным произведением, что уже давно им было обещано некоей двадцатитрёхлетней особе, с «львиной» гривой волос, до пояса, на одной из недавних встреч их общего исторического клуба.

Чтение немного развлекло, не более! Сатира пятнадцатого века и сейчас была актуальна, однако воспитанный на произведениях Зощенко и Аверченко, Олег привык к более ярким формам «клеймления и выпячивания недостатков», а уж до Ильфа и Петрова, и совсем было далеко…

Погрустив немного над томом и начав быстро его листать, мужчина не сразу понял, что обращаются к нему и лишь лёгкое касание плеча, заставило Олега оторваться: как от бессмысленного просмотра фолианта, так и приятных воспоминаний — о фемине, данное произведение «присоветовавшей».

— «Хм…мда, что?».

— «Прошу прощения…Просто заметил что вы читаете Бранта и захотелось немного пообщаться, нам, знаете ли — довольно редко удаётся видеть, в представителях вашего поколения, столь похвальное стремление к знаниям: не только конкретным и современным, вроде информатики и всего что с этим связано: интернет, компьютеры, медиа-контент и тд и тп, но и изучению «старых наук», многие из которых на самом деле — невероятно любопытны!», — на Олега, с лёгкой улыбкой на хорошо загорелом лице, смотрел небольшого роста пожилой мужчина — около шестидесяти лет от роду. Брюнет, с сильнейшими залысинами, «небольшим пивным животиком» и довольно развитыми руками. Увидев, что его собеседник всё ещё не знает что ответить, незнакомец присел рядом и протянув руку представился, — «Роман Диогеннен, немного немец-немного эллин и совсем чуть чуть-латинянин и угр, а ко всему прочему: профессор-медиевист, нашего областного института имени Калинина… С кем имею честь столь «нагло познакомиться?». Тут толстячок хохотнул и поудобней усевшись на своём стуле, вопросительно стал смотреть на Олега, явно ожидая ответа и не собираясь уходить.

Кононов было попытался встать и представиться, однако профессор его удержал и последнему пришлось, лишь слегка смешно приподнявшись над стулом-тут же вновь садиться и бормотать: «Олег Кононов, генеральный директор ООО, немного увлекаюсь историей… хм…ну, совсе-е-е-м немного. Так что зря вы уж так надеетесь увидеть во мне «достойного собеседника», я скорее так, понемногу, больше от скуки… тут и там…хмм». Олегу внезапно стало неловко оттого, что взяв книгу, как он теперь чётко понимал «не по-разуму», теперь вынужден будет общаться с человеком, для которого данное произведение-часть профессии, а возможно и одна из его научных работ, и соответственно в их «беседе», Олегу будет отведена роль «петрушки», на выступлении скоморохов.

Пожилой мужчина вновь широко улыбнулся: «А всё же, с чего бы это Вы — не являясь историком или литературоведом, а это сразу бросается в глаза, уж простите мне это замечание. Так вот: с чего бы это Вы-выбрали именно «Корабль дураков» Бранта, для чтения в библиотеке…А не например, что-нибудь по современнее и веселее? Повод у вас-явно есть! Так что Олег, зря переживаете! Вы-именно что «отличный собеседник», для таких как я, занудных мухоморов от истории. Кстати! Видите изображение картины Босха, на обложке выбранного Вами произведения? Согласно основной версии: никакого отношения к книге-картина не имеет. И К слову, для того времени-это было нормально! А у нас, сейчас, пожалуй одного из них двоих: Бранта или Босха-обвинили в плагиате и с удовольствием бы распиарили и раскупали многомиллионными тиражами…обоих…»o tempora o mores!», — тут профессор умолк и с некоторым удовольствием уставился на удивлённое лицо своего молодого собеседника, — «Не знали? Корабль, как символ-традиционно присутствует во многих произведениях, а соответственно зачастую их названния и смысловые аллюзии-повторяются или дополняют друг друга. Да и много ли было поводов, в тогдашнем мире-для разнообразия?! «Новые земли»-ещё особо неизвестны, так-слухи одни. Регулярных газет-почти нет, либо невероятно дороги и не всем доступны, а тут ещё бдительная инквизиция — в роли «новых цензоров», на пару со светскими прокураторами…не вздохнёшь и особенно-не нафантазируешь! Поэтому и бралось судно: как символ, копия условного «ноевого ковчега», ну а далее, как уж автору его хотелось «населить» и сделать из этого выводы, мы и сами-далеко не всегда понимали…, то есть-понимаем.».

Олег вздохнул: несмотря на все уверения нового знакомца, именно «петрушкой» и несмышлёнышем, он себя и начинал чувствовать. Ему на самом деле, был не очень интересен Брант, скорее уж Борджиа и всё его семейство, однако некий «скрытый» смысл разговора начинал интриговать: «Простите профессор, вы хотите сказать, что причина некоей «пустоты» в создании произведений, любых, между античностью и Возрождением-отсутствие «ярких образов», стимулирующих воображение творческих личностей?». Олегу очень хотелось казаться, хоть чуть-чуть, на миллиметр — умнее себя обычного.

— Конечно! И это безусловно тоже. Да вы сами подумайте: открытие Америки дало не только