меры вы предлагаете?

— Необходимо как можно скорее погасить малейшее недоверие к Советской власти, развеять страх и вражду среди казачества и крестьянства.

— Конкретнее.

— Банды уничтожить, заблудших вернуть к земле, к труду. Составить и раздать грамоты о прощении всем, кто сложит оружие.

— Кому поручите задачу по наискорейшей ликвидации банд на юге Урала?

Дзержинский подумал и трубкой указал на Матвея Жемчужного:

— Ему!

— Я тоже так предполагал.

— ВЧК считает целесообразным назначить Матвея Ивановича Жемчужного командиром особой воинской части по борьбе с бандитизмом.

— Как, товарищ Жемчужный, справитесь? — спросил Ленин.

— Будет исполнено, Владимир Ильич!

— Хорошо. И потом будьте готовы к новой атаке, к рабочему бою!

Матвей взглянул на карту Советской республики, отыскал глазами драгоценный кружочек в степных родных местах и твердо проговорил:

— Слушаюсь!

И услышал спокойное:

— Верю. Завоюем и сохраним Магнитную. А скажите, пожалуйста, товарищ Жемчужный, может быть, отдадим Магнит-гору, нашу голубушку, на концессии Америке, ну и Японии, а также и Франции? Просят!

Он тогда сказал:

— М-м… Ни в коем случае. Разграбят!

Владимир Ильич подтвердил:

— Да-с! Растащат наше богатство! Кстати, разрешите полюбопытствовать, откуда у вас, коренного русака с именем Матвей и отчеством Иванович, такая, я бы сказал, княжеская «драгоценная» фамилия…. Жемчужный?

Сколько раз ему задавали такой вопрос. Всем отвечал, разъяснял, а тут надо ответить самому Владимиру Ильичу Ленину.

Замялся тогда, но, встретившись взглядом со смеющимися, поощряющими глазами Дзержинского, выпалил как на духу:

— Какой-то мой прапрадед служил в войске Степана Разина на Волге. Был он очень честным. Из походов добычу Разин доверял только ему. Коли кто обращался к вождю-атаману с просьбой пособить, тот отвечал: «Кликни Пантюшку Жемчуга». Или: «Идите к казне, к Жемчугу — он одарит». Ну, вопили: «Идем к Жемчужному!» Отсюда и повелась наша фамилия…

Владимир Ильич тогда расхохотался и спросил Феликса Эдмундовича:

— Значит, праправнуку казначея Степана Разина мы тоже можем доверить нашу жемчужину? — и прислушался.

— Да. Можем. И должны! — услышал в ответ.

…Маузер сбоку висит, надежный товарищ. Уже с потемневшего неба ударили по лбу холодные тяжелые капли дождя, скатились и застряли на кончике поседевших усов. Матросские усы он холил! Да, отвоевал, сберег жемчужину, а теперь осталось прощание с эскадроном на всю жизнь. В Уральском обкоме назначили его первым организатором строительства города и завода. Пора начинать дело и, как это ни прискорбно, прощаться с бойцами, лихими товарищами по боям, которыми он командовал все это смутное время, уничтожая бандитов.

Закончены походы. Жизнь вошла в мирную колею с тишиной и солнцем, только вот сейчас небо над Железной горой мрачное и тяжелое.

Он стоит как хозяин на вершине Магнит-горы, закрывающей полнеба, на которую зарились, вожделенно обращая взоры, Америка, Франция, Япония и предлагали золото, а также проекты, чтобы открыть концессии или купить всю ее целиком у молодой Советской республики…

Хитры были, черти! А мы эту железную кладовую никому! Ключик при нас!

Опять ветер распахнул на нем бушлат, затрепал ленты бескозырки, распушил поседевшие усы.

Это он, Матвей Жемчужный, до боли в сердце оглядывает степные просторы, дороги, воды реки Урал и долину, на которой скоро будут люди, поливавшие эту землю своею кровью, ставить город и завод.

Там, в долине, — телега рядом с шалашом. Поодаль одиноко пасется уставшая лошаденка. Ну и славно! Ну и добро! Так держать!

Двое неторопливых рабочих сгружали добро: летели в пыль кайла, лопаты, мотыги и несколько неошкуренных тяжеловатых лесовин и чистых желтых досок.

…Ударил по небу гром. Вздрогнули на взгорье с плешинами высохшей травы колдовавшие с рейками топографы. Прекратили беседу на камнях геологи. К работающим над колодцем подскакал всадник-красноармеец. Гаркнул:

— Где Жемчужный?!

Из-за взгорья на полном скаку вымахнул эскадрон, выстроился в ряд. Один из рабочих, бородач, подстриженный в скобку, с веселыми голубыми глазами, приложил белую руку ребром ко лбу и кивнул на Магнит-гору:

— А вона, в небесах он!

— Где же?

Всадник поднес бинокль к глазам и, сдерживая гарцевавшего коня, увидел командира на самой вершине горы.

— Ах! Аллюр три креста!

Поскакал к нему.

Гора и человек на ней медленно вырастали навстречу. Конь домахал до подножия, у которого навалом были разбросаны глыбы железной руды. Потом отчего-то затанцевал меж них, закапризничал, не стал спешить дальше. Вот он, его выносливый жеребец, начал спотыкаться, высекать искры копытами с глыбы, лягаться, стараясь отлепить притянутые магнитной силой копыта с подковами. Даже вставал на дыбы, ржал пронзительно, умоляюще.

— А, черт!

Над горой сдвигались тучи, задевали ее вершину и человека на ней. Тучи были полны ливня и грозы. Всадник поднял винтовку и оглушительно выстрелил в небо. В ответ ему прогремел первый гром. Человек на вершине услышал выстрел и, торопясь, зашагал вниз.

…Он, Матвей Жемчужный, стоял перед эскадроном весь на виду, с радостными мыслями о том, что скоро прибудет его женушка Настенька с родным сыночком Андрюшкой, кончится его личная походная жизнь, уж где-нибудь приютит их, или в шалаше, или в земляночке. Стоял и, заметно волнуясь, стараясь успокоить пальцами подпрыгивающие усы, молча рассматривал ставшие давно родными лица. От его прищуренного взгляда кто опускал глаза, кто улыбался, кто отворачивался, стыдясь своих слез.

Все они чего-то ждали.

Он догадался. Ждали прощальных слов. И он долго не мог найти их и тоже, как они, переминался с ноги на ногу, а потом все-таки собрался с духом и начал свою последнюю перед ними речь.

— Братишки! Может, так будет и станется, вот расстанемся мы, и разбросает нас всех по белу свету, и, как повелит судьба, больше никогда не встретимся.

Кони перебирали ногами, грызли удила, прядали ушами. А он очень ждал, когда заговорят бойцы, и, услышав их нестройный говор, поднял руку, и они смолкли.

Так они были близки взгляду, так они в запотевших гимнастерках с оружием на плечах и в руках входили в его душу, что он не выдержал и раскинул руки, словно всех обнимая:

— Оставайтесь! Места вам здесь знакомые, привычные. Работа всем найдется! Теперь нам, коли вы останетесь, предстоят другие бои. И если мы раньше проливали кровь, то в этих новых трудовых боях будем проливать пот. И эти мужественные бои состоятся вот как раз у Железной горы, которую мы сохранили