сокровище, когда ты уезжала, я хорошо понимал твое состояние: меня и самого терзали тяжелые предчувствия.

— И все-таки ты заставил меня уехать, — укоризненно заметила девушка.

— Я ведь говорил, что хочу, чтобы ты была моей женой, а не просто возлюбленной.

— И вот теперь мы поженимся! Никто не помешает нам сделать это и как можно скорее!

— Так скоро, как твои родители сочтут приличным — ведь я в трауре. А кроме того, я должен подготовить к твоему приезду дом в Дувре и перевезти туда тетушку. — Он обнял Вальду за плечи и легко прижал к себе. — Ждать будет нелегко, моя радость, но не печалься — время пролетит быстро.

— Ах, я даже сейчас не могу поверить, что все так легко устроилось, — покачала головой Вальда. — К тому же какая для нас удача, что моя мама дружила в юности с твоей тетушкой!

— А что говорили твои родители перед моим приездом? — с улыбкой полюбопытствовал Ройдон.

— Отчим, вопреки очевидному, был склонен считать тебя беспринципным охотником за приданым, этаким искателем приключений.

— Но ведь таков я и есть! — рассмеялся новоиспеченный лорд. — Может ли человек рассчитывать на более увлекательное приключение, чем то, что случилось с нами, и на счастье, более грандиозное, чем женитьба на такой девушке, как ты? Даже не будь у тебя столь редкого таланта фотографа? — поддразнил он.

Вальда тоже залилась счастливым смехом.

— Пока еще рано судить о моем таланте. Ах, вот будет несчастье, если снимки не удадутся!

— В таком случае у нас будет несомненный повод провести часть нашего медового месяца в Камарге, чтобы исправить эту ошибку.

— Правда? — задохнулась от счастья невеста.

— Ну где еще нам будет так привольно вдвоем?

— О да! — вспыхнула она.

— Мы оба старались проникнуть в тайны дикой природы. И природа подарила мне самую прекрасную и самую необъяснимую из них. Она дала мне тебя — ту, о которой я бы хотел заботиться всю свою жизнь и не отпускать ни на шаг ни днем, ни ночью. Потому что очень боюсь лишиться такого сокровища.

В его голосе слышались уже знакомые Вальде теплые, проникновенно-бархатистые нотки. В темноте лицо возлюбленного было почти неразличимо, но девушка и без того знала, что в глазах его разгораются страстные огни.

— Когда я с тобой, то и впрямь чувствую себя… частью дикой природы, — пылко прошептала она. — Ты волнуешь, будоражишь мне кровь… а твои поцелуи… они словно поднимают меня над землей и уносят куда-то… к звездам.

С этими словами она подняла к нему юное и прекрасное лицо, и он, порывисто притянув девушку к себе, прильнул к ее устам.

И ее охватил тот самый, знакомый ей чудесный восторг, исступление любви, который заставлял ее сильнее прижиматься к возлюбленному, не уступая ему в силе страсти.

«Когда я с ним, я становлюсь необыкновенно чувствительной… И не в силах быть никакой иной!» — подумала она, сдаваясь на милость его требовательных, ненасытных губ, его рук, все крепче сжимавших ее в объятиях, покуда ей не стало казаться: еще немного — и она задохнется.

С величайшей неохотой он наконец оторвался от нее и голосом, в котором звучало едва сдерживаемое торжество, произнес:

— Мы победили, дорогая! Все препятствия и трудности остались позади. Мы принадлежим друг другу отныне и навсегда!

— Навсегда! — страстно прошептала Вальда.

Она думала: тот горячий и неистовый порыв, тот зов любви, обращенный ею к Камаргу, не растаял в тиши, не остался без ответа.

Ответом на него стал Ройдон!