разбирается.

— Еще бы! — Бриди помахала своей грязной ручонкой и скрылась в доме. Эта маленькая жизнь и ее мечты спасены.

Линли прошел по мосту, вошел в гостиницу. Стефа поднялась ему навстречу, губы ее дрогнули, собираясь заговорить.

— Это был ребенок Эзры Фармингтона, верно? — спросил он, даже не поздоровавшись. — Тоже часть того легкого веселого безумья, которое овладело вами после смерти брата, так?

— Томас…

— Так?

— Да.

— Вам нравится смотреть, как они с Найджелом терзают друг друга — из-за вас? Вас забавляет, что Найджел упивается до полусмерти в «Голубе и свистке», чтобы проследить, не отправились ли вы в дом напротив — в объятия Эзры? Или вы уже позабыли о них обоих с помощью Ричарда Гибсона?

— Вы несправедливы.

— Неужто? Вам известно, что Эзра не может больше рисовать? Это вас тоже не касается, Стефа? Он уничтожил все свои рисунки. Сохранил только ваши портреты.

— Ничем не могу ему помочь.

— Вы не хотите помочь.

— Это неправда.

— Вы не хотите помочь, — повторил Линли. — По той или иной причине, вы все еще нужны ему. И ребенок тоже. Он хочет знать, что случилось с его ребенком. Он хочет знать, что вы с ним сделали, у кого теперь этот ребенок. Вы хотя бы сказали ему, мальчик это или девочка?

Стефа опустила глаза.

— Ее… ее усыновила одна семья в Дерхэме. Так было нужно.

— И это должно было стать карой для Эзры, верно?

Стефа подняла взгляд.

— За что? С какой стати мне наказывать его?

— За то, что он положил конец веселью. За то, что он пожелал большего. За готовность рискнуть. За то, что он пошел на то, чего вы всегда боялись.

Стефа не ответила. Ответа и не требовалось — он был написан у нее на лице.

Она не хотела ехать на ферму. Она рада была бы оставить в прошлом, похоронить само воспоминание об этом месте, где сосредоточились все страхи ее детства. Она хотела только посетить могилу ребенка. После этого Джиллиан была готова к отъезду. Остальные — эти доброжелательные чужаки, вторгшиеся в ее жизнь, — не задавали лишних вопросов. Усадили ее в большой серебристый автомобиль и поехали прочь из Келдейла.

Джилли понятия не имела, куда ее везут, но не очень-то об этом и задумывалась. Джонас исчез из ее жизни. Нелл умерла. А Джиллиан еще только предстояло найти себя. Сейчас она была лишь оболочкой. Пустой, внутри ничего не осталось.

Линли поймал в зеркале отражение Джиллиан. Он не был уверен в правильности принятого решения. Не знал, что из этого выйдет. Он повиновался инстинкту, слепому инстинкту, который учил его — из пепла этого дня, подобно торжествующему фениксу, должно воскреснуть некое благо.

Линли понимал, что пытается отыскать какой-то смысл во всем случившемся, не в силах признать случайность и бессмысленность гибели Рассела Маури, ставшего жертвой неустановленного убийцы на вокзале Кингз-Кросс. Все в нем восставало против подлой жестокости этого убийства, против его зловещего уродства и бессмысленного итога.

Необходимо найти связующую нить, как-то склеить несколько разбитых жизней. Быть может, они все-таки сумеют воссоединиться, преодолев девятнадцатилетнюю разлуку, — и обретут мир.

Да, он многим рискует. Пусть. Он все берет на себя. Когда машина остановилась перед коттеджем на окраине Йорка, пробило шесть часов.

— Скоро вернусь, — пообещал он обеим женщинам и взялся за ручку дверцы.

Сержант Хейверс осторожно притронулась к его плечу.

— Разрешите мне, сэр. Прошу вас.

Он колебался. Она ждала ответа.

— Прошу вас, — повторила Барбара.

Линли поглядел на закрытую дверь. Имеет ли он право взять на себя еще и такую ответственность, доверить это неумелым и неуклюжим рукам сержанта? Только не это. Не в этот раз. Слишком многое поставлено на карту.

— Хейверс…

— Я справлюсь, — сказала она. — Прошу вас. Поверьте мне.

Тут он понял, что Хейверс предлагает ему произнести окончательный приговор. Она хочет, чтобы именно он решил ее будущее — вернется ли она в следственный отдел или навсегда останется в патрульных. Вот о чем шла сейчас речь.

— Сэр?

Линли готов был отвергнуть ее просьбу, ведь на карту поставлены судьбы нескольких человек. Но не к этому стремился Уэбберли, вручая Линли также и судьбу сержанта Хейверс. Теперь, глядя в ее полное доверия и решимости лицо, Линли понимал, что Барбара сразу же угадала цель этой поездки, что она уже сложила костер и готова поднести спичку в той же надежде — увидеть воскресшего из пламени феникса.

— Хорошо, — согласился он наконец.

— Спасибо, сэр. — Барбара вышла из машины и направилась ко входу в дом. Дверь отворилась. Барбара вошла. Потянулись минуты ожидания.

Линли никогда не был набожным, но, сидя в машине посреди сгущающихся сумерек и считая утекающие минуты, он чувствовал, что настала пора молитвы — молитвы о воскресении блага из зла, надежды из отчаяния, жизни — из смерти. Пусть хоть какие-то наши мечты станут реальностью, пусть реальность осветится новыми оттенками, положив конец страданиям и начало радости.

Джиллиан пошевелилась на заднем сиденье.

— Чей это дом? — спросила она, и голос ее затих: дверь распахнулась, и Тесса выбежала во двор, замерла на мгновение, всматриваясь в пассажиров машины.

— Мамочка! — выдохнула Джиллиан. Больше она не произнесла ни слова. Вышла из машины и уставилась на эту женщину так, словно она — призрак, видение. — Мама?!

— Джилли! Боже мой, Джилли! — со слезами воскликнула Тесса, бросившись к ней.

Только это и нужно было им обеим. Джиллиан кинулась в объятия матери, и они обе скрылись в доме.

Примечания

1

Здесь и далее в этой главе аллюзии на трагедию Шекспира «Цимбелин». (Прим. ред.)

(обратно)

2

То есть убитый был выше 180 см и весил около 90 кг. (Прим. ред.)

(обратно)

3

Намек на известный детективный роман, в котором жертва погибает от звона колоколов. (Прим. перев.)

(обратно)

4

Персонажи романа Эмили Бронте «Грозовой перевал» (Прим. ред.)

(обратно)

5

Перевод В. Жуковского.

(обратно)

6

Цитата из романа Ш. Бронте «Джейн Эйр». (Прим. ред.)

(обратно)

7

Перевод Т. Гнедич. Перикл, царь Тирский, разгадал загадку Антиоха и уличил его в кровосмесительной связи с дочерью. Затем Перикл теряет жену и дочь, считает их умершими и вновь находит после многих приключений. Дочь Перикла, родившуюся во время бури, звали Марина. (Прим. перев.)

(обратно)