открыли, только тем и живы. Благо погода над Евразией хороша, весь рейс нижний эшелон держали и дышали. Выше — нам бы сразу настал пи… поплохело.

В далекой Европе ещё гремят последние залпы Тридцатилетней войны. До их Вестфальского мира, по шкале времени Земли-1, остался примерно год. И здесь, наверное, чем-то вроде должно закончиться. Только мир будет не Вестфальским, а Копенгагенским или Стокгольмским. Скандинавы тут снова в авторитете. А у остальных драчунов пыл поиссяк… И датчане — гнут свою линию. Нашим попущением. Смех один… Заговор политических рахитов… Ось «Дания-Ангария-Корея». Ни людей, ни денег, ни ресурсов, а вот, поди ж ты… Деньги кровь войны? Не… Перец — кровь войны. Один рейс нашего дальнего транспортника через континент равен 10–15 % годового голландского ввоза восточных пряностей морем. Два дня полета, в один конец, вместо полугодового плавания на паруснике вокруг Африки. Левый канал транзита особо не афишируется. Датчане — сами моряки изрядные. Но, океанского флота у них нет. И не будет. Он уже не нужен. Зачем о таком звенеть?

Не великий прогресс — паровые деревянные самолеты. Зато — свои. Мальчики, например, ими гордятся… Стратегическая авиация! Они хорошие. Даже гамак для меня придумали. А сами — по очереди, в креслах спят. Сидя… В гамаке сейчас дрыхнет кот. Его тоже в кабину пустили, что б не пытался на лету выскочить. Мыши, наверное, в этом самолете долго не заведутся. Мурыч — пропитан перцовым духом. Апчхи! Тьфу… Забылась… Нельзя этого кота гладить. У него шерсть — натуральное ОМП. Как же он, сердешный, терпит? Привык. Когда впервые на меня, спящую в гамаке, прыгнул, я подумала, что не проснусь на фиг! Аж дыхание перехватило… Теперь тоже привыкла. Скорей бы отвыкнуть! Ванну мне… и свежее бельё… Духов не надо — нюх отшибло…

Бедный Фриц… Говорили же ему — меньше с иезуитами якшайся. Подставят так, что не отмоешься. Нет. Разговорную латынь захотел освоить, «язык искусства и науки». Практики ему не хватало… Какая практика? Ой! Это что же, теперь и мне латынь учить придется? Терпеть ненавижу этих ханжей в рясах… Р-р-р!

Мы ведь как с Фрицем мечтали? Окончит он курс, получит распределение, устроится на новом месте, а я через годик — к нему. А вышло? На выпуск явились… они. Делегация, из самого Рима, от Общества Иисуса. Иезуиты. Привезли какого-то мерзкого старикашку. Поймаю — шкуру спущу… или напугаю так, что он сам из своей шкуры выпрыгнет. (Инка меня учила «женскому боевому крику», да…) Что он помнит? Кого он может узнать? Ясный перец (тьфу, какое слово противное!) — ему подсказали. Пальчиком ткнули или просто назвали имя. Не абы кого — круглого отличника боевой и политической… (Фриц способный) И? Вот — он! Последний отпрыск Саксонской династии Оттонов! Свят-свят! Посмотрите на этот барельеф. Посмотрите на этот табель. Посмотрите на его осанку и манеры… Послушайте, как он говорит… Вы ещё сомневаетесь, что в этом юноше течет императорская кровь? Дедок, говорят, чуть прямо там, перед Фрицем, на колени не бухнулся. Он его за шиворот поймал. Решил — плохо старичку стало. Лучше бы прямо на месте пришиб! Добрый и великодушный мальчик… Гнида ещё некоторое время восхищалась, а потом тихо смылась. Думали — и всё тут… Ага — фиг вам, (это тунгусская национальная избушка). Позавчера, срочным курьером, с герольдами и почетным эскортом, в Город (он на Эзеле один) явилась делегация от Иннокентия Х (не монарха, а Папы Римского), с грамотой, о признании моего (!) Фрица королем в какой-то церковной области, на границе с Баварией. Зачуханного феода с единственным городком (он же — овеянная древней славой столица) численностью в пару тысяч жителей, со смешным названием Кронах. Типа — последний законный потомок Oттона III, троюродный правнук короля объединенной Германии с 983 года, императора Священной Римской империи с 996 года, сына Оттона II по прозвищу «Чудо мира». Мать! Мать! Мать! Моё «чудо в перьях» не нашло ничего умнее, как эту мерзкую бумажку взять и прочитать. На людях! Вслух. У-у!

Какие-то братья писатели, ещё на Земле-1, предлагали ввести в учебных заведениях курс феодальной интриги и мерить успеваемость в «рэбах». Думаю, уровень наивности теперь следует измерять «фрицами»… Оцените, насколько святые отцы подло рассчитали: Мы, с орденом иезуитов, ссориться не станем — главный стратегический союзник в этом мире. Кроме них рациональным знанием тут никто не интересуется. Наука в Европе стоит на иезуитах. И долго ещё стоять будет… При том, что саму войну католики, а значит и Папа, тут явно, извините за выражение, просрали… Если раньше Папы были международными арбитрами, то, после Вестфальского мира, что там на Земле-1, их на серьезные переговоры перестали приглашать, что здесь, скоро перестанут… И? Здесь вам не тут! Потому, что есть мы… А как нас припахать поработать на Папскую курию? Да легко! Берем лучшего выпускника 1647 года на Эзеле и назначаем… для начала — королем… но, с правом императорской власти над всей католической Европой. На Земле-1, Иннокентий Х, в своей булле «Zelo domus Dei» от 1648 года, торжественно выразил свой протест произволом светских владык и приткнулся. А здесь? Сижу на месте штурмана, пишу. Накипело. Отказаться нельзя. Наши Фрица не бросят. И я — не брошу… Вот!

Результат? Фриц упрется рогом и что-то там примется делать. Мы, естественно, ему начнем помогать… А эффект от интриги — пожнут святоши. Сволочи они… Когда Фрицу объяснили, что он натворил — тот сел, где стоял, только попросил — «Пусть Наташа приедет»… Небось — попрощаться собрался! Как же, королю, по любви, жениться нельзя. Ему, в Германии, теперь правильную девочку подберут. Из благородной династии… Не атеистку… Ха! Я им всем покажу Жанну Дарк и Розу Люксембург в одном флаконе! Уже лечу, ждите…

Лист четвертый. Глубокая задница Европы

(обрывок ленты от авиационного радиотелетайпа)

Наши ребята — настоящие герои. Мне-то что? В кабине хорошо. А пилоты, только за день, уже три раза наружу выходили. По очереди… Ой! У правой паровой турбины мощность падала. Они ж у нас под крыльями подвешены, между пропеллерами. На земле обслуживать удобно — подошел и крути что хочешь. А в воздухе каково? А вдруг совсем станет? Запас высоты и так минимальный. Так приспособились! Оптимисты… «Если я сорвусь, значит — умру в полете!» Лезут через боковую дверку под крыло, потом, через технический люк, во внутреннюю полость крыла и там, ползком, до самой турбины. Лежа над нею, через другой технический люк, проверяют трубки подачи. Говорят, обычное дело. Зимой — хуже. Шутники! Я, на них глядя, испереживалась.

С горючим — вечная проблема. На трансконтинентальный