— недвижимость или крупную сумму денег. Кроме того, сама понимаешь, идет война.

— Да, война, — пробормотала Сюзанна. — Война...

Сюзанна стояла, прижав трубку к уху, а сама думала о

том, что путешествие во времени — это, пожалуй, шанс убежать из ненавистного 2155-го. Мужу не нравилась ее работа на военном заводе, где делались бомбы, а она тоже не любила свою вынужденную службу.

«Там, в далеких забытых столетиях, они их не найдут. Никто больше не найдет нас, — думала Сюзанна, — никто больше не сможет перлюстрировать наши мысли, командовать нами, загонять нам страх под кожу. Этот кошмар закончится где-нибудь и когда-нибудь, двести или триста лет назад...»

Телефон звонил в мексиканском кафе. Они были в Мехико, в 1938 году.

Она оглянулась, посмотрела на темные, обшарпанные стены.

Бюро путешествий гарантировало своим клиентам полный релакс в Прошлом — вроде бы забота об отдыхе людей, но и забота о Будущем. Они выбрали 1938 год и место — Нью-Йорк, Манхэттен. Три дня они гуляли по городу. Музеи, театры, статуя Свободы, которая, по-прежнему зеленая, стояла посреди залива. На третий день они переоделись, поменяли имена и сбежали в Мексику.

— Это точно он, — шепнула Сюзанна, глядя на мужчину за столиком напротив. —* Эти сигареты, сигары и бутылки выдают его с головой. Помнишь наш первый вечер в Прошлом?

Месяц назад, в Нью-Йорке, они за один вечер перепробовали все удивительные, незнакомые напитки, накупили необычных продуктов, сигарет разных сортов по несколько пачек, потому что в Будущем ничего этого не было, практически там ничего не было, кроме войны, но зато война — это было все. Они ошалели от такого изобилия, бегали по магазинам как сумасшедшие, тратили деньги не считая.

Человек перед ними был такой же — в нем чувствовалась вековая жажда хороших напитков и сигарет — человек из Будущего. Он внимательно смотрел на Уильяма и Сюзанну, подмечая все — как они одеты, как движутся, как садятся за стол.

— Не волнуйся, — тихо сказал Уильям жене. — Ты представь, что это платье носишь годами.

— Зря мы сбежали тогда из Нью-Йорка, — прошептала она.

— Господи! — вздохнул Уильям. — Он идет сюда. Позволь, я буду с ним говорить.

Незнакомец поклонился. Сюзанне показалось, что она услышала, как по-военному щелкнули его каблуки, она замерла — этот звук особенно ужасен посреди ночи у вашей двери.

— Мистер Кристен, — сказал незнакомец, — вы не поддернули ваши брюки, когда садились.

Уильям окаменел на секунду. Он смотрел на свои руки, сложенные на коленях.

— Вы ошиблись, — ответил Уильям. — Я не Кристен. Меня зовут Уильям Трэвис, — сказал Уильям. — И я не понимаю, зачем я должен всякий раз поддергивать брюки.

— Извините, — сказал мужчина и сел рядом. — Если вы не будете их поддергивать, на коленях очень быстро образуются некрасивые мешки. Тут все так делают, поэтому я понял, что вы — это вы. Я устал, дорога была длинная, и не с кем перекинуться словечком, мистер Трэвис. Кстати, меня зовут Симмс.

— Мистер Симмс, нам очень жаль, но мы и сами хотели как следует отдохнуть. Завтра мы уезжаем в Акапулько.

— Чудесное место. Я только что оттуда, искал там друзей, но они успели смыться. Я обязательно должен их найти. О, леди неважно себя чувствует?

— Спокойной ночи, мистер Симмс.

Они пошли к двери, Уильям твердо держал жену под руку. Они не обернулись, когда мистер Симмс их окликнул.

— Только один вопрос. — Он помолчал и затем сказал тихо: — Две тысячи сто пятьдесят пятый...

У Сюзанны круги поплыли перед глазами, она чуть не упала, но продолжала идти, не видя площади, залитой огнями фейерверка...

Они вошли в отель, поднялись в свой номер и закрыли за собой дверь. Они стояли в темноте, и тогда Сюзанна расплакалась. Слезы текли ручьем, а за окном все взрывалось, раздавался громкий смех.

Однако железные нервы у этого типа, — сказал Уильям _ Сидит перед нами, смотрит на нас как удав на кроликов, разглядывает с головы до ног, курит свои чертовы сигареты, потягивает ликер. Убил бы гада! — Голос у него сорвался, он кричал теперь истерично. — Он даже назвал мое настоящее имя! Да, это профи. Заметил, что я не поддернул брюки, когда садился. Проклинаю себя за то, что этого не сделал. Он сразу меня вычислил. Он моментально решил — вот человек, который никогда не носил брюки со стрелками, который сжился с военной униформой Будущего. Ну и дурак же я! Убить меня мало!

— Нет, это я виновата, — возразила Сюзанна. — Я совсем не умею ходить на шпильках. А ко всему прочему еще наши прически, да и не только. У нас, наверное, очень необычный вид для этого времени, чересчур продвинутый, людей это настораживает и пугает.

Уильям включил свет.

— Он нас испытывает. До конца он еще не уверен и будет следить за каждым нашим шагом. Поэтому мы не можем сейчас убежать — это сразу даст ему все козыри в руки. Как мы ему и сказали, мы просто поедем в Акапулько.

— А если он уверен, что это мы, и он только забавляется с нами?

— Вполне прогнозируемая ситуация. У него времени полно. При желании он может вернуть нас в Будущее за несколько секунд. Оставлять нас в неведении, играть с нами, пока ему не надоест, — это его прерогатива.

— Они не станут делать это публично?

— Не посмеют. Им надо поймать нас так, чтобы мы были одни, посадить в Машину Времени и послать обратно.

— Тогда остается шанс, — сказала Сюзанна. — Мы должны всегда быть в толпе.

За дверью послышались шаги.

Уильям быстро погасил свет. Раздевались они молча, в темноте. Кто-то прошел мимо.

Сюзанна стояла у окна и смотрела на площадь.

— Значит, это здание напротив и есть церковь? — уточнила она.

-Да.

— Я часто думала, на что похожа церковь, у нас их давно никто не видел. Может быть, мы сходим в нее завтра?

— Конечно. Давай спать.

Они легли в постель.

Через полчаса зазвонил телефон. Сюзанна подняла трубку.

— Алло?

— Как бы кролики ни прятались, — сказал голос, — а лис их все равно найдет.

Она положила трубку и долго лежала, похолодев от страха.

За окном на площади, в 1938 году, гитарист взял три раза подряд одну и ту же ноту, затем попробовал другую...

Ночью она вытянула руку из-под одеяла и почти явственно год 2155-й коснулся ее. Кончиками пальцев она ощущала холод веков.

Она слышала, как миллионы военных оркестров играют миллионы военных мелодий, и марширующие колонны, а перед глазами вставали ряды стеклянных герметически закрытых цилиндров, десятки тысяч, с телами умерших от туберкулеза, от бубонной чумы, от тифа и от проказы. Затем страшный