И насколько все знали, она ни разу не была замужем. Что было очень печально и уму непостижимо, потому что, ну, в самом деле, разве трудно найти мужчину? Даже Сара Луиза Бейнар-Конеско, которая имела несчастье уродиться сложенной, как ее отец, Большой Бадди Бейнар, и то умудрилась найти мужа. Правда, Сара Луиза встретила своего мужчину на сайте «заключенные.com». Мистер Конеско в настоящее время находился в полутора тысячах миль отсюда в Сент-Квентине, но Сара Луиза была уверена, что он совершенно невиновен в тех преступлениях, за которые был несправедливо лишен свободы, и планировала начать с ним совместную жизнь после долгожданного досрочного освобождения через десять лет.

Благослови ее Господь.

Конечно, иногда в маленьких городках - маленький выбор, но именно поэтому девушки уезжают в колледж. Все знают, что главная причина поехать в колледж для одинокой девушки - совсем не получение высшего образования, хотя и это тоже важно. Знания, как посчитать стоимость бабушкиного серебра, всегда имеют большое значение, но главной задачей одинокой девушки всегда было найти себе мужа.

И Талли Лин Купер, двадцать один год, кузина Сэйди Джо со стороны матери, именно так и сделала. Талли Лин встретила своего суженого в Техасском университете и должна была ей предстояло пойти с ним к алтарю через несколько дней. Ее мать настаивала: Сэйди Джо должна быть подружкой невесты. Что, оглядываясь назад, стало ошибкой. Больше, чем платье Талли Лин или размер ее бриллианта, или предположения о том, прекратит ли дядя Фрейзер нахальничать и будет ли вести себя хорошо, всех интересовал вопрос: умудрилась ли Сэйди Джо отхватить себе мужика, потому что, ну, в самом деле, разве это так трудно? Даже для идейной и противоречивой девушки с гладкими волосами.

***

Сэйди Холлоуэл нажала кнопку на двери своего «сааба», и окно чуть приоткрылось. Теплый воздух задувал в щель. Сэйди снова нажала кнопку и опустила стекло еще чуть-чуть. Ветер поймал несколько прядей ее прямых светлых волос и разметал по лицу.

- Проверь для меня реестр Скотсдэйла, - говорила Сэйди в блэкберри, прижатый к щеке. – И дом в Сан-Сальвадоре с тремя спальнями. – Пока ее ассистентка Рене искала информацию по недвижимости, Сэйди смотрела в окно на поля техасского панхэндла. – Он все еще отмечен как ожидающий решения?

Иногда брокер ждал несколько дней, прежде чем внести в список ожидающую решения сделку в надежде, что другой агент покажет дом и получит немного больше. Подлые ублюдки.

- Да.

Сэйди выдохнула.

- Хорошо. – Сейчас на рынке каждая сделка имела значение. Даже с маленькими комиссионными. – Позвоню тебе завтра.

Она отключилась и бросила телефон в держатель для стаканов.

За окном проплывали пятна коричневого, коричневого и снова коричневого, нарушаемые только рядами ветряков, стоявших в отдалении. Теплый техасский ветер медленно вращал их пропеллеры.

В голове Сэйди с каждым медленным вращением скользили воспоминания детства и забытые чувства. Она испытывала все те же смешанные эмоции. Старые эмоции, которые всегда спали до того момента, как она пересекала границу штата Техас. Смешение любви и желаний, разочарование и упущенные возможности.

Некоторые из ранних воспоминаний Сэйди были о том, как мама одевает ее для конкурса. Воспоминания о чрезмерно пышных платьях и массе фальшивых волос, прикрепленных к ее голове, с годами становились все более туманными. Хотя она помнила свои чувства. Она помнила веселье и возбуждение, и утешающее прикосновение материнской руки. Помнила беспокойство и страх. Желание сделать все хорошо. Желание доставить радость. Но это у нее никогда не получалось. Сэйди помнила разочарование, которое ее мать безуспешно пыталась скрыть каждый раз, когда дочь выигрывала в номинации «лучшее фото с домашним питомцем» или «лучшее платье», но не могла выиграть главный приз. И с каждым конкурсом Сэйди старалась сильнее. Она пела чуть громче, двигала бедрами чуть быстрее или добавляла огня в свой танец. И чем больше старалась, тем больше не попадала в тональность, в ритм и в границы сцены. Учительница всегда говорила ей придерживаться того, что они разучивали на тренировках. Двигаться четко по сценарию, но, конечно, Сэйди никогда так не поступала. Она всегда испытывала трудности, когда нужно было делать или говорить то, что ей велели.

О похоронах матери у нее остались туманные воспоминания. Звуки органа, эхом отражавшиеся от деревянных стен церкви, жесткие деревянные скамьи. Поминки после похорон в «Джей Эйч» и пахнувшие лавандой объятия тетушек.

- Бедный осиротевший ребенок, - причитали они в перерывах между поглощением сырного печенья. – Что теперь будет с бедной осиротевшей малышкой моей сестры?

Сэйди не была ни малышкой, ни сиротой.

Воспоминания об отце были более живыми и четкими. Резкий профиль на фоне бесконечной голубизны летнего неба. Большие руки, сажавшие ее в седло, и она сама - вцепилась в повод, пытаясь не отстать от отца. Тяжесть его ладони на ее голове, ощущение мозолистой руки, касавшейся ее волос, пока она стояла перед белым гробом матери. Тяжелые шаги мимо двери в детскую, когда она рыдала в подушку.

Отношения Сэйди с отцом всегда были сбивающими с толку и трудными. Взлеты надежды и падение разочарований. Эмоциональное напряжение от войны, которую Сэйди всегда проигрывала. Чем больше чувств она выказывала, тем больше пыталась ухватиться за отца, и тем больше он отталкивал ее, пока она не сдалась.

Годами Сэйди пыталась оправдать чьи-то ожидания, возлагаемые на нее. Матери. Отца. Всего города, полного людей, которые только и ждали, что она будет милой, хорошо воспитанной, обаятельной девушкой. Королевой красоты. Кем-то, кто заставит их гордиться, как ее мать, или кем-то, кого они будут уважать, как ее отца. Но к старшим классам она устала от этой тяжелой задачи. Она сбросила этот груз и стала просто Сэйди. Оглядываясь назад, она могла признать, что иногда ее поведение было слишком оскорбительным. Иногда намеренно. Как, например, розовые волосы и черная губная помада. Это не было проявлением стиля. Это было попыткой найти себя. Отчаянной просьбой о внимании того единственного человека на планете, который вечер за вечером смотрел на девочку-подростка через обеденный стол, но, казалось, никогда ее не замечал.

Шокирующий цвет волос не сработал, так же как и череда плохишей-бойфрендов. В основном отец просто игнорировал