тканями, был почтмейстером, а еще заведовал библиотекой, учрежденной Обществом любителей чтения.

Человек он был обеспеченный и при этом неженатый. Хозяйством занималась экономка, которую он привез из Лома^{2}. Возможно, первоначально было задумано так, что София Мария побудет в усадьбе у дяди лишь некоторое время, но она так и не вернулась домой к родителям, братишкам и сестренкам. Ханс Ульсен и акушерка, которая жила у него в доме, взялись опекать ее. Акушерка была родом из Гудбрандсдалена, Ханс Ульсен привез ее вместе с экономкой и одним из своих работников. Так постепенно на Хамарёе в Салтене, в провинции Нурланн сформировалась целая колония переселенцев из Гудбрандсдалена.

Во второй половине шестидесятых годов XIX столетия тяжелые годы бывали один за другим. В апреле-мае сугробы оседали, но снег не таял. Поля оставались под снегом. Земля все еще была промерзшей, хотя уже наступала пора пахать, боронить и сеять. Нельзя было выгонять скот. Коровы давали все меньше молока, стельные коровы лежали в лежку перед отелом, который чаще всего был неудачным. Не было фуража. Отец Гамсуна был вынужден забивать своих коров. Всходы были поздние, зерно не успевало созреть, а его уже надо было собирать, пока не наступили «железные ночи».

Семье не хватало еды. В 1867 году стало одним ртом меньше. Старший сын и наследник, Педер, шестнадцати лет от роду, эмигрировал в Америку.

Климат в тех краях такой суровый, урожаи такие скудные, что и условия жизни за последние годы ухудшились и стали такими же, как в начале столетия. Именно в эти годы, когда Гам суну было от семи до десяти лет, он постоянно слышал от родителей и дедушки о страшной нужде в конце Наполеоновских войн. Зерна не хватало, и ни братское королевство Дания, никакая иная страна не оказали продовольственной помощи Норвегии. Англичане блокировали все норвежские гавани, и в страну не поступало никакого зерна — ни для выпечки хлеба, ни для посева. И именно англичане помешали Норвегии стать самостоятельным государством после мирных переговоров в 1814 году. После четырехсотлетнего правления Дании Норвегия была вынуждена заключить унию со Швецией.

Маленький Кнут постоянно слышал истории о том, как англичане обходились с Норвегией. В руках Англии находилась вся мировая торговля. С детских лет в сознании Кнута Гамсуна такие понятия, как голод, нужда, война и англичане, оказались тесно взаимосвязаны. Вот когда Гамсуну и была привита ненависть к Англии.

Ему еще не исполнилось одиннадцати лет, когда мать родила седьмого ребенка, мальчика. После беременности и родов душевное состояние матери ухудшилось. Она часто была молчаливой, лицо ее казалось застывшим, взгляд — неподвижным. Случалось, что она выбегала из дома и бегала по полям или вдоль дороги. Все слышали, как она невнятно кричала что-то^[3].

Есть все основания полагать, что уже в этот период своего детства Гамсун начал размышлять о том, что происходит с его матерью, почему она так странно ведет себя. Вероятно, ее поведение пугало его, он страдал, ему не хватало ее любви и заботы, в которых он нуждался. Может быть, впоследствии он и сам переживал подобное исступление. Его интерес к необычным душевным состояниям явно возрастал по мере написания таких книг, как «Голод», «Мистерии», что вполне может указывать на то, что корни подобного интереса следует искать в детстве.

А может быть, интерес Гамсуна к слову возник потому, что мать, находясь в помрачении рассудка, никак не могла найти нужные слова?

После Рождества, зимой, когда ему было уже девять лет, он начал ходить в школу. Закон требовал от местных властей, чтобы каждый ребенок школьного возраста посещал школу не менее девяти недель в течение учебного года, но в Хамарёе ситуация была такова, что большинство семей могли позволить своим детям ходить в школу только четыре недели. У местной коммуны были низкие доходы, налоги платили немногие, и те, кто платил, считали, что не должны оплачивать своими деньгами пребывание в школе детей из бедных семей, ведь все равно сразу же после конфирмации те начинали работать и становились рыбаками, ремесленниками, сельскохозяйственными рабочими или эмигрировали в Америку…

Кнут Гамсун уже умел читать и писать, братья научили его грамоте. Несколько лет назад он как-то однажды написал свое имя на запотевшем оконном стекле. Кнут подолгу вглядывался в написанные буквы, оберегал их, чтобы никто не стер. Это были его буквы, эти буквы принадлежали ему безраздельно^[4].

Постепенно наладилась учеба Гамсуна в школе в Престейде. Здесь он жил у своего дяди, чей дом находился во дворе пасторской усадьбы. Даже на выходные дни он не мог возвращаться домой к родителям, братишкам и сестренкам. Он должен был помогать дяде: колоть дрова, складывать их в ящики, носить воду для людей и животных, убирать навоз, приносить сено, загонять скотину домой…

Ему не нравилось жить у Ханса Ульсена.

Когда Гамсуну исполнилось двенадцать лет, его родители заключили соглашение с Хансом Ульсеном, которого все более и более одолевал паркинсонизм. Согласно договоренности, Кнут должен был жить у дяди, помогать ему по хозяйству, а также и в работе почтмейстера. С точки зрения родителей Гамсуна, это было вполне разумное решение. Ведь им теперь не надо было покупать ему еду и одежду, к тому же, вполне вероятно, им казалось, что их одаренному сыну не помешает вращаться в той среде, в которой вращался их дядя, среди самых важных персон округи: пастора, звонаря, ленсмана^{3}…

Здесь же жила сестра Кнута София Мария, которая была младше его на пять лет, и акушерка, которую вместе с братом Ханс Ульсен привез из родного горного края, — все они занимались его хозяйством. Говорили они на гудбрандсдальском диалекте, так же как и родители и братья Кнута, когда обращались к отцу и матери. В то же время, как и другие дети из Хамарёя, Гамсун владел местным салтенским диалектом.

Кнут Гамсун всеми силами пытался отменить договор между родителями и дядей. Он делал все наперекор Хансу Ульсену, и всякий раз это заканчивалось жестоким наказанием. Однажды он даже нарочно поранил топором ногу, думая, что это поможет ему вернуться домой. Мать навестила его. Но не забрала с собой в Гамсунд. В другой раз он решил уплыть на лодке. Обнаружив, что весел нет, он оттолкнул лодку от берега и поплыл по воле волн. Его нашли и вернули дяде. Много раз пытался он бежать. С этим было покончено после того, как его поймал сам ленсман на пути из пасторской усадьбы в Гамсунд. Кнут отправился туда ранним морозным утром, без верхней одежды, деревянные башмаки были надеты прямо на босые ноги.

Морское