Никитайская Наталия Правильная жизнь, или Жизнь по всем правилам

Наталия НИКИТАЙСКАЯ

ПРАВИЛЬНАЯ ЖИЗНЬ, или жизнь ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ

Фантасмагория в семи частях

- Слушай! Сегодня один парень у нас на работе предложил мне отличную книгу - нигде ее не достать! - и не потребовал ни копейки сверху. Фантастика да и только! - восхищался семнадцатилетний приятель моего сына.

- Как ни заглянешь к ним в отдел, она всегда на рабочем месте. Что-то считает, систематизирует... Фантастика! - не без издевки рассказывала мне о новой сотруднице подруга.

- Представляешь, выходит он на трибуну и начинает, чудак, резать прямо в глаза правду-матку! Чем не фантастика! - удивлялся мой сосед, рассказывая о своем товарище по работе.

Не правда ли, очень обидно заносить в разряд фантастики подобные явления и факты, когда они вовсе таковыми не являются, не должны, являться, во всяком случае. И лично мне хочется, чтобы в подобных ситуациях мы пореже употребляли слово "фантастика". Ради этого, в общем-то, я и пишу. Чтобы оно, слово это. звучало лишь в истинном своем значении.

Потому что на Земле есть чему удивляться!

Человек, его жизнь, его разум - разве это не удивительно? Его постоянное стремление постигать окружающий мир, пробиваться в глубины космоса, находить ответы на простые и в то же время такие сложные вопросы: что такое жизнь? для чего существует во Вселенной разум? в чем смысл нашего бытия?

А потребность сочувствовать, сострадать, понимать и быть понятым разве это не удивительное свойство человека?

И что может быть интереснее, чем попытаться написать обо всем этом: о хорошем и о плохом, о человеческих взаимоотношениях и о движении мысли, о дне сегодняшнем и о дне завтрашнем?..

Наталия Никитайская

ПРАВИЛЬНАЯ ЖИЗНЬ, или жизнь по ВСЕМ ПРАВИЛАМ

Часть первая. ВСТУПИТЕЛЬНАЯ

Все началось с автобуса. С моего отвратительного, битком набитого автобуса. В жизни бы не догадаться, что с этого обязательного послерабочего истязания может начаться что-то новое. Тем более что происходящее было потрясающе привычно. Все как всегда. Нерушимость неписаных автобусных правил поведения. Кто сильнее, тот и влез. Кто проворнее и нахальнее, тот и сел. Кто деликатнее, тот вообще на остановке остался. Лично я уже давно свою деликатность приберегаю для других случаев, на транспорт предпочитаю не растрачивать: накладно.

Да, так вот. Все было как всегда. Я влезла. Впихнулась. Втиснулась. Протискалась. И зависла. Вроде бы даже устроилась. Зависла над сиденьем, которое уже занял молодой здоровый мужик. На мужиков, не уступающих места в транспорте, я давно не реагирую.

Пусть они сидят. Я постою. Связываться с такими себе в убыток: на тебя наорут, гадостей пригоршнями в лицо нашвыряют, а места все равно не уступят. И после этого стоять втройне противно, потому что, во-первых, все так же стоишь, во-вторых, пакость эта перед тобой сидит и торжествует, а в-третьих, все в автобусе смотрят на тебя как на склочницу. И кому какое дело, что сама ты с горечью в этот момент думаешь о безразличии и даже какой-то мстительной радости окружающих и скорбишь о своей беззащитности. Это уже личное твое дело и задевает только твое сердце. А сердце стучит с такой скоростью, будто ты без передышки пять часов занималась аэробикой, и того гляди, вовсе выскочит из грудной клетки. Сердца становится жалко. И ты решаешь не подвергать его ненужным испытаниям.

Решаешь беречь свое здоровье. Внушаешь себе банальную, но вовсе не лишенную смысла истину, что здоровье дороже всего. И связываешься со всякими наглецами, отстаивая свои права, все реже и реже.

Но в этот раз рядом со мной примостилась стоять женщина с больной ногой. То есть одна ее нога была в бинтах и в галоше, привязанной все теми же бинтами.

Я молчала целых три остановки, а на третьей не выдержала и сказала:

- Молодой человек, вы бы все-таки уступили место женщине,- сказала я.

Мужской тип был вычислен мною совершенно правильно, потому что отреагировал он, как я и предполагала, по-хамски:

- Тебе, что ли?

- Не мне,- отрезала я.- Вот женщина с больной ногой.

- Бросьте, не надо,- сказала женщина.- Я и так как-нибудь. Зачем связываться...

Но меня уже понесло. Для меня всегда легче не начинать чего-нибудь вовсе. Но остановиться, начав, было выше моих сил. Я толково и эмоционально высказала все, что думаю про современных мужчин и про данного представителя, в частности. Меня слушали внимательно. Кое-кто поддакивал. Нахал смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и я бесстрашно принимала его тяжелый взгляд: я чувствовала за собой правоту. Наконец парень встал, женщина с больной ногой села на его место. И я могла бы радоваться, если бы, вставая, он не наступил мне на ногу и, посчитав, видимо, это недостаточным, не толкнул меня нечаянно локтем в грудь. Я охнула.

- Пардон,- сказал он злобно и стал пробираться к выходу.

Я вздохнула с облегчением, но в этот момент парень обернулся и произнес отчетливо:

- Ишь нашлась доброхотка под настроение! Сволочь правильная! Чтоб тебе, суке, всю жизнь такой правильной оставаться!..- и окатил меня наэлектризованным злобой и ненавистью взглядом.

В автобусе запахло озоном. Никто не сказал парню ни слова. Все пропускали его молча. И на следующей остановке он вышел. Та, ради которой я так старалась, безучастно смотрела в окно. Я сгорала со стыда. Люди в автобусе ехали присмиревшие.

И вроде бы ничего такого уж необычного не было, смущал, правда, ощутимо озонированный воздух, который почему-то был неприятен. Автобус катил дальше по своему маршруту. Все было в порядке. И тем не менее у меня в душе, кроме привычной уже горечи, накапливалось еще что-то необъяснимое. Страх какой-то. "Чтоб тебе..."- слышалось мне так ясно, будто слова все еще звучали прямо у меня над ухом.

- Ужасный человек,- вдруг сказала женщина с больной ногой.

Я проследила за ее взглядом и вздрогнула: слева, за окном автобуса, на белой полосе раскалывающей проезжую часть, стоял тот самый парень. Он смотрел на меня в упор. И хотя нас разделяли несколько метров, я увидела его напряженные желтые глаза с какими-то немыслимыми прямоугольными зрачками. "Как у козла",- подумала я и отвернулась. Но и отвернувшись, я всей кожей ощущала на себе запоминающий взгляд этого гада. "Но это же не он",- мысленно убеждала я себя, ни секунды не сомневаясь в обратном. Он это.

Он и никто другой.

Вот когда страх захлестнул меня. Страх и тоскливая обреченность. От такого страха можно умереть. Но, по счастью, автобус тронулся.

Дома все валилось у меня из рук. Страх по-прежнему сжимал мне горло. Я охрипла. И Алексей Палыч, свекор мой любимый, предложил мне какой-то особенный, лечебный чай. Я нервно его