- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Нина Боуден Круговорот лжи
Кэти, Роберту, Терри, Пердите и особенно Тому Эспли с благодарностью за его терпение и советы в области изобразительного искусства.
Этюд[1]
Старые мастера не заблуждались
Насчет страдания; они прекрасно знали,
Где ему место в жизни человека.
Один обедает, другой в окно глядит,
В то время как случается несчастье,
И взрослые с благоговеньем ожидают
Чудесного рождения, а дети
Тем временем несутся на коньках
По глади пруда около опушки.
Не забывали Мастера о том,
Что самое ужасное мученье
Должно происходить как бы само собой,
И тут же возятся облезлые собаки,
И чешется о дуб спиною лошадь палача.
Возьмем «Икара» Брейгеля: лениво
Все отвернулись от паденья; пахарь,
Возможно, слышал крик иль плеск, с которым
Упал несчастный в море с высоты,
Но счел неважной катастрофу; солнце
Играет на ступнях, что из зеленой
Торчат воды; а вдалеке роскошный
Корабль. Там видят странную картину
Паденья мальчика с огромной высоты,
Но ставят паруса и уплывают.
Думаю, пора кое-что объяснить. Я художник. Пишу портреты и городские пейзажи — запущенные улицы, пыльные скверики, обветшавшие доходные дома… Это мое искусство, то, что оправдывает мое существование на этом свете. Но, к несчастью, им не проживешь. Жестоко, но ничего не поделаешь. Несмотря на хорошие отзывы о моих случайных выставках и похвалы старых друзей, посещающих частные просмотры, пьющих поддельное шампанское и покупающих всякую мелочь, эта работа приносит мне сущие гроши. Ремесло, которым я живу, — изготовление копий. Именно оно позволяет мне оплачивать счета и закладные, вносить плату за занятия Клио йогой и атлетической гимнастикой в Клубе здоровья, ежемесячно посылать Элен, моей первой жене, небольшую сумму (которой она не требует и в которой не нуждается, однако по доброте душевной принимает, щадя мою гордость), и, наконец, выплачивать содержание моей матери, необходимое, чтобы ей сравнительно уютно жилось в маленьком домике в Боу. Дабы не возникло непонимания, скажу сразу: я честный ремесленник. Я не какой-нибудь Том Китинг, который старит картину с помощью растворимого кофе, имитируя пятна от мух смесью битума с терпентином, а потом делает вид, что обнаружил неизвестное полотно великого художника в какой-нибудь лавчонке старьевщика или на чердаке. Я пишу копии знаменитых картин по заказам частных лиц или учреждений, а главным образом — директоров компаний, желающих украсить стены своих конференц-залов. Эти люди сознательно идут на невинный обман: если их спросят, подлинник ли это, я уверен, что кое-кто наверняка солжет. И правильно сделает. Как копиист я существую только для них, независимо от того, знают они о подделке или нет (а иногда знают наверняка, поскольку сотрудничают со мной и впредь, с удовольствием продолжая невинный обман в полном соответствии со знаменитым британским чувством юмора). Тут мы вновь возвращаемся к теме тщеславия. Многие хотят оставить свой след в этом мире. (Подозреваю, что Клио тоже; именно поэтому она пытается возвысить свое девичье романтическое разочарование в немолодом муже до уровня трагедии.) Как большинство ремесленников — вроде подмастерья каменщика, изготавливающего химеру для украшения крыши кафедрального собора, — я хочу внести личный вклад в великий замысел. Я копирую картины, используя все свое мастерство, все ухищрения: торцую поверхность холста, проверяю размеры кронциркулем, использую фотографии, проектор и диапозитивы, чтобы передать цвет оригинала как можно точнее. Пытаюсь смешивать краски так, как это делал сам художник, растираю мою собственную неаполитанскую охру или покупаю ее в тюбиках, доставляемых из
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »