Благовещения в Павловской Слободе, о которой я писал, находится неподалеку от Ново-Иерусалимского монастыря. Её каменные стены возводились в ту же пору, что поднимался Ново-Иерусалимский Воскресенский собор. Храм Благовещения был (и есть) частью той же идеи, что двигала патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем.

Хорошо помню облупленные, содранные до красного кирпича стены Благовещенской церкви, обезглавленные купола, в которых свили себе гнезда аисты, 20 лет назад: Но помню и свое удивление, когда один русский человек, приехавший из города Фрунзе, ныне Бишкека, глядя на обезображенный храм, на проступающие булыжники древней мостовой, сказал: «Как я вам завидую: у вас есть настоящая история, что-то исконное, прочное, древнее, а у нас – одна современность».

«Это – история?» – спросил я себя, проследив направление его взгляда. Я-то как раз стеснялся перед ним жалкого состояния древнего храма. И вдруг я увидел эти мощные, хотя и сплошь изъязвленные болячками жестокого времени стены его глазами – человека, не знавшего в жизни никакой истории, кроме современной, и сказал себе: «Да, это – история».

Но, когда я писал книгу о Благовещенской церкви, то задавал себе вопрос: а с какого, собственно, времени начинать отсчет истории храма? Со дня его закладки? Тогда о закладке какого именно храма следует говорить: ведь в Павловской Слободе их было два – деревянный и каменный? Допустим, начать лучше с более древнего, то есть деревянного. Но что предшествовало закладке этого храма? Ведь это сделали жившие здесь люди, и сделали по вполне конкретной причине.

Ничто на Земле не возникает на пустом месте, у любого явления есть прошлое. Или мы о нем просто не знаем. А у самого древнего прошлого тоже, в свою очередь, есть прошлое, и так – до сотворения Господом мира. Помню, в начале 80-х годов прошлого века В.В. Кожинов удивлял всех, когда говорил, что у каждого русского человека имеется предок, который сражался на Куликовом поле. Но удивление быстро проходило, когда Кожинов объяснял: «За минувшие шестьсот лет количество русских возросло в шахматной прогрессии, примерно в сто пятьдесят раз. В Куликовской битве участвовали практически все молодые сильные люди Центральной Руси – около ста тысяч человек. Это именно то количество мужчин, необходимое для того, чтобы сегодня, через шестьсот лет, русских было 137 миллионов. У каждого участника сражения, который имел детей или родил их после битвы, было несколько тысяч потомков. Это как дерево с разветвленной кроной. Если сравнить современных русских с ветвями и листьями этого дерева, то не будет преувеличением утверждать, что каждого из них какой-то предок обязательно участвовал в Куликовской битве».

А если не ограничиваться Куликовской битвой и пойти дальше, в глубь веков? К временам Киевской Руси? И даже еще дальше? До русских были славяне, а до славян кто? Не из пустоты же они появились? Что это были за люди? Связывает, в свою очередь, их с нами «шахматная прогрессия родства»? Вот что меня, главным образом, интересовало, когда я взялся за эту книгу, а вовсе не стремление «удревнить» историю нашего и без того великого народа.

ЗАРОЖДЕНИЕ ТЕОРИИ «РУССКИХ ДРЕВНОСТЕЙ»

В предыдущей главе я упомянул о теории, согласно которой московиты или русские произошли от легендарных мосхов. Получилось как бы в шутку, а ведь невозможно, делая экскурс в историю проблемы, игнорировать то обстоятельство, что это самая ранняя и наиболее известная до середины XIX века теория о происхождении русского народа. Причем международно признанная в ту пору! Ее, что называется, не обойдешь и не объедешь, независимо от того, являешься ее сторонником или нет.

Считается, что названия Москва, Московская Русь обязаны своим происхождением реке Москва. Это вроде бы настолько очевидно, что никем сегодня не оспаривается. Надо полагать, что и слово «московит» (самими жителями Руси, впрочем, не употреблявшееся) произошло от слов Москва и Московская Русь. Однако это как раз не настолько очевидно. Согласно историкам древности Геродоту, Плинию, Страбону, примерно в третьем тысячелетии до нашей эры на Балканах, в Малой Азии и Колхиде проживали племена, именовавшиеся мосхами, мосхинами, мосинокками. А историк Иосиф Флавий писал: «Мосохенцы, родоначальником которых является Мосох (сын Иафета и внук Ноя. – A.B.), носят теперь название каппадокийцев, хотя существует еще указание и на их древнее имя: посейчас у них есть город Мазака (впоследствии – Кесария. — A.B.), указывающий сообразительным людям, что таким образом когда-то назывался и весь народ».

Слово Мосох (в русском переводе Библии – Мешех) в качестве названия мы встретим также в 27-й главе библейской Книги пророка Иезекииля, стих 13, где идет речь о былом могуществе Тирского царства: «Иаван (Иония, Греция. — A.B.), Фувал и Мешех торговали с тобою, выменивая товары твои на души человеческие (т. е. рабов. – A.B.) и медную посуду», а в 38-й главе Книги Иезекииля, стих 1–4, рядом с Мосохом-Мешехом появляется слово Росс (в русском переводе – Рош): «И было ко мне слово Господне: сын человеческий, обрати лице свое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!».

Таким образом, еще в глубокой древности в Малой Азии и Закавказье существовали земли, именуемые Мосох (в русском переводе Библии – Мешех) и Росс (соответственно – Рош).

Многих современных историков, особенно украинских, часто упрекают, что они увлекаются «мифотворчеством», исходя из совпадений имен, названий и проч. Но сейчас перед нами не тот случай. Дело в том, что россов и мосхов из библейских Росса (Роша) и Мосоха (Мешеха) выводили отнюдь не современные историки-«мифотворцы», а знаменитые историки древности и Средневековья. Вот, например, что писал о киевских русах середины X века в своей «Истории» византийский хронист Лев Диакон: «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинственен и могуч, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие». И далее: «Говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот, Я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос». В передаче Льва Диакона общий смысл этой фразы несколько иной, чем в русском переводе Библии, но показательно то, что, говоря о современных ему русах, он без тени сомнения считает их потомками библейских россов.

А в «Повести временных лет», созданной на рубеже XI и XII веков, читаем: «По разрушении же столпа (Вавилонской башни. –