корабль не бросил якорь у устья Замбези. Звери сошли на берег, походили по краю тропического леса, затем затрубили и заревели, словно прощаясь с Фредом, и исчезали в зарослях.

Когда Фред рассказал эту историю Джону Дулиттлу, тот страшно удивился.

— Но ведь, судя по их рассказам, все они из разных краев! Они должны были сойти на берег в разных местах.

— Звери дружили, господин доктор, — ответил Фред. — Наверно, они не захотели расставаться.

Потом, много лет спустя, доктор снова побывал в Африке и там услышал странную легенду. Охотники из дальних селений рассказывали, что в африканской саванне они иногда встречают разгуливающих вместе слона, льва и леопарда. И уж совсем невероятными выглядели их рассказы о том, что в полнолуние все африканские звери: жирафы, антилопы, гиены, обезьяны, носороги — собираются на огромной поляне и усаживаются в круг, а слон, лев и леопард выходят на середину и показывают немыслимые трюки. Слон пляшет на задних ногах и барабанит хоботом по пню, а лев и леопард борются друг с другом, словно люди. И никто никого на этих необычных представлениях не ест. Антилопа может безбоязненно сидеть рядом с крокодилом, а страус — рядом с гиеной.

Африканские жители назвали этих слона, льва и леопарда привидениями из Джобберич. Белые охотники, бывавшие в тех краях, смеялись над суеверными россказнями чернокожих. Но доктор Дулиттл сразу догадался, что это его звери, которые даже в далекой Африке не могли забыть цирк.

Глава 10. Прощай, Лондон!

Когда лондонские городские животные узнали, что доктор Дулиттл сворачивает шатры своего цирка, они гурьбой повалили к нему. Одни хотели увидеть великого человека и познакомиться с ним, другие были и вправду больны и просили у него помощи. Кошки, собаки, крысы, мыши, воробьи, сороки, галки шли и летели к нему день-деньской.

Особенно много к нему шло собак. Виной тому был О’Скалли. Он с самого утра уходил в кварталы бедняков, и если там ему встречался больной бродячий пес, то он отправлял беднягу к доктору Дулиттлу.

— Ступай к доктору, пока не поздно, — говорил он. — Скоро доктор уедет домой, но сегодня фургон доктора Дулиттла все еще стоит у Риджент-парка.

Конечно, от этого у доктора Дулиттла намного прибавлялось хлопот. Сам О’Скалли это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать. При виде несчастных собратьев у него сердце кровью обливалось.

— Судьба у собак нелегкая, — говорил он, когда Крякки принималась бранить его. — У многих жизнь не складывается, что же плохого в том, что я протяну им лапу помощи?

В отличие от Крякки доктор Дулиттл радовался, когда к нему приходили больные звери. Он считал, что человеческую жизнь надо мерить не прожитыми годами, а числом добрых дел. И он очень жалел, что дом у него маленький и он не может взять с собой в Паддлеби бездомных лондонских собак.

— Но почему, господин доктор? — удивлялся О’Скалли. — У вас большой сад, там можно поставить одну большую конуру, где поместится дюжина псов. Да и в доме место найдется, если Немного потесниться.

И вот в один прекрасный день сердце О’Скалли не выдержало. Он, по совету Крякки, долго крепился и не тратил свои деньги, чтобы всей семейке было на что жить, когда Джон Дулиттл снова окажется без гроша в кармане. Но что делать, если каждый день встречаешь на улице разнесчастных собратьев?

И наконец О’Скалли решился сделать то, о чем давно мечтал, — открыть в Лондоне ночлежку и бесплатную столовую для собак.

Пес позвал на помощь Бу-Бу, и она посчитала, сколько денег понадобится на его затею. Когда все было посчитано, сова схватилась за голову.

— Бесплатная столовая будет бесплатной только для твоих бродячих сородичей, а тебе придется выложить уйму денег. Всех твоих сбережений хватит только на один день.

Огорченный О’Скалли пошел к доктору, но и тот сказал то же самое, что и сова.

— А если обойтись без ночлежки и столовой, а только раздавать собакам кости? — не сдавался О’Скалли, уж больно ему хотелось помочь другим.

Он вернулся к сове, и они снова принялись считать и пересчитывать. Оказалось, что денег О’Скалли хватит в обрез на то, чтобы неделю подкармливать косточками весь собачий Лондон.

— Пусть будет хоть так, — обреченно согласился пес.

И он взялся за дело. Уже через два дня половина лондонских мясников свозила кости на склад на берегу Темзы и сваливала их там. Рыжий веснушчатый парень со смехом выдавал собакам по кости в зубы, а О’Скалли стоял у входа, приветствовал старых знакомых и родственников и сам следил, чтобы все было справедливо.

Как только О’Скалли замечал в очереди ухоженного пса в ошейнике, он тут же принимался стыдить его:

— И как тебе не стыдно отнимать пищу у бездомных и голодных? У тебя есть хозяин, он тебя поит и кормит. Уходи и больше не показывайся мне на глаза.

Сова рассчитала точно — ровно через неделю все деньги у О’Скалли вышли, и мясники перестали подвозить в сарай на берегу Темзы кости. На том и кончилась собачья благотворительность. Но бродячие лондонские псы еще долго вспоминали О’Скалли.

Все уже было готово к возвращению в Паддлеби. Оставалось только отправить в Америку шестерых черных ужей, которых мнимая принцесса Фатима выдавала за ядовитых змей, и опоссума, которого бывший директор цирка Блоссом показывал публике как «ужасного хищника американских лесов зверя харри-гарри». Выручил господин Вильсон, тот самый богатый любитель животных, который одолжил доктору Дулиттлу великанов и фламинго для оперы.

Господин Вильсон отбывал в Америку по делам и любезно согласился взять с собой опоссума и ужей. Приготовили два удобных ящика, где и «ядовитые змеи» и «ужасный хищник» могли жить в течение всего путешествия через океан.

Ящики стояли в каюте господина Вильсона, и все шло гладко до тех пор, пока в один прекрасный, солнечный день опоссума не вывели прогуляться по палубе.

Опоссум вдохнул свежий морской воздух, огляделся и вдруг увидел высокие мачты корабля. А надо вам сказать, что в своих родных лесах опоссумы очень любят висеть вниз головой на ветках больших деревьев. Обматывают ветку хвостом и висят, вниз посматривают. Ну что поделаешь, если им так нравится? И когда опоссум увидел высокие мачты корабля, он со скоростью кошки, за которой гонится О’Скалли, вскарабкался на самую верхушку, обмотал свой длинный хвост вокруг реи и повис там вниз головой.

Господин Вильсон был очень хороший человек, но у него, впрочем как и у меня и у вас, был один большой недостаток — он не