Борис Александрович Смирнов От Мадрида до Халхин-Гола Записки летчика

Часть I Испанский ветер

Испания в огне

Восемнадцатого июля 1936 года радиостанция марокканского города Сеута передала в эфир: «Над всей Испанией безоблачное небо». Не было в этой фразе ничего зловещего, она свободно могла бы стать строкой лирического стихотворения. Между тем эта невинная фраза была условным сигналом к открытому выступлению мятежников против Испанской республики, началом кровавой трагедии испанского народа. Явные и тайные враги народа, откровенные монархисты и замаскированные фашистские молодчики, специалисты по контрабанде оружия, помещики и католические священники — все, кто мечтал о возврате дореспубликанского режима, приняли этот сигнал, и в тот же день в Наварре и Старой Кастилии, в Барселоне и Севилье, в Сарагосе и других городах загрохотали первые выстрелы и, захлебываясь в крови, пали первые жертвы военно-фашистского мятежа.

Испанская республика, официально провозглашенная в 1931 году, долгое время мало чем отличалась от свергнутой монархии. Силы подлинной демократии одержали победу лишь в начале 1936 года на выборах в кортесы, в результате которых к власти пришло новое республиканское правительство. Дорогой ценой завоевал испанский народ республику. Ценой упорной борьбы за создание единого, народного фронта против сил реакции.

Народ лишь успел протянуть руку к плодам своей победы, как мятежники начали новый поход против республики.

Покориться мятежникам? Нет! Народ провозгласил: «No pasaran!» («Они не пройдут!») Народ называл врагов презрительно «они». И «они» не прошли бы…

С первых же дней мятежа стало ясно: реакционная клика Франко, главаря мятежников, не имеет никакой поддержки в народе. Но с первых же дней стало ясно и другое: мятеж подготовили фашистские силы Германии и Италии, они были истинными режиссерами этой кровавой репетиции будущей всеевропейской, а впоследствии и мировой войны.

Германия и Италия начали открытую военную интервенцию в Испании с молчаливого согласия «социалистического» правительства Франции, представленного матерым предателем Леоном Блюмом, и при поддержке буржуазных хозяев Англии. Мятежники не успевали распределять оружие, которое поступало от их щедрых друзей. В портах Испании разгружались целые дивизии итальянцев. В небе Испании летали на немецких машинах немецкие летчики.

И в то же время подлинный хозяин страны испанский народ, законное республиканское правительство были отгорожены от мира барьером лживой англо-французской политики «нейтралитета», «невмешательства». Европейские «демократы» и «человеколюбцы» из Лондонского комитета по невмешательству, возмущаясь на словах действиями интервентов, сквозь пальцы смотрели, как к мятежникам нарастающим потоком поступают танки, самолеты, оружие. И, восхищаясь на словах мужеством испанского народа, они же с несокрушимым упорством препятствовали провозу оружия для законной защиты республики.

В тяжелые для испанского народа годы неравной, кровопролитной борьбы только наша страна до конца осталась искренним, преданным другом Испанской республики.

Читатель этих записок — современник испанских событий — помнит проходившие по всей нашей стране многочисленные митинги протеста против наглого вмешательства интервентов в испанские дела. Рабочие и колхозники, воины и интеллигенты, молодежь и старики — весь наш народ в один голос требовал: «Руки прочь от Испанской республики!» Читатель помнит наши праздничные демонстрации: вместе с призывами выполнить пятилетку в четыре года советские люди несли транспаранты, на которых были начертаны знакомые и близкие слова: «No pasaran!». И многие, очень многие высказывали в эти дни свое желание с оружием в руках защищать святое дело испанского народа.

Спустя много лет после испанских событий я пытаюсь рассказать в своих записках о некоторых эпизодах борьбы советских добровольцев, о своих боевых друзьях-летчиках.

Многих из них уже нет в живых. В Кремлевской стене покоится прах замечательного летчика нашего времени Анатолия Серова. В сердце Испании, в Мадриде, похоронен мой лучший друг, человек изумительной храбрости Александр Минаев. В маленьком испанском городке Сабадель окончил свой путь Волощенко. Уже возвратившись на Родину, погиб при испытании самолета Николай Иванов… Мне хочется воскресить их образы — образы героев, проживших короткую, но прекрасную жизнь. Это мой долг, долг друга и боевого товарища. Мне хочется показать испанских людей такими, какими я их увидел, — мужественными, решительными, непреклонными в борьбе, показать любовь простых людей Испании к Советскому Союзу. Тепло этой любви я ощущаю и сейчас… Уже немало лет прошло с тех пор, как я расстался со своим механиком — тихим и самоотверженным Хуаном, с нашим шофером — бойким, неунывающим Маноло, с моими самыми большими друзьями — испанскими летчиками. Но и сейчас я вижу их так ясно и близко, как будто только что простился с ними, только что пожал им руку…

Отъезд

Весна 1937 года. Уже сошел снег, и новенькая, лаковая зелень разлилась по нашему аэродрому. Солнце. На оцинкованные крыши ангаров больно смотреть. Еще сыро, сидеть на земле нельзя, но зато удивительно приятно стоять, прислонившись к теплому фюзеляжу самолета.

Утром газеты приносят прямо на аэродром. Мы расхватываем их и читаем вот так, стоя. Каждый сразу же просматривает сводку сообщений о военных действиях в Испании. Если республиканцы терпят поражение, чаще всего молчим. Но зато когда у наших дела идут на лад (мы так и говорим о республиканцах — «наши»), мы шумно обмениваемся мнениями.

И мечтаем… Когда человеку двадцать с небольшим, ему трудно держать в узде свое воображение. Да и стоит ли? Мы мечтаем об Испании, о тяжелой, но благородной судьбе защитников республики, об Интернациональной бригаде, о неведомых и заманчивых путях отдельных счастливчиков, которым удалось-таки встать в ряды бойцов республиканской армии.

Испания! Мы смутно представляем себе ее людей, их нравы и обычаи. Но зато мы твердо знаем главное: там, далеко за Пиренеями, идет сейчас жаркая схватка свободолюбивого народа с фашизмом.

Нам ясно, что такое фашизм. Мы, советские люди, разгадали его сущность еще в то время, когда Гитлер витийствовал в мюнхенских