Litvek: лучшие книги недели
Топ книга - Волшебные неудачники. Приключения продолжаются [Нил Патрик Харрис] - читаем полностью в LitvekТоп книга - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР [Андрей Николаевич Ланьков] - читаем полностью в LitvekТоп книга - Пёс по имени Мани [Бодо Шефер] - читаем полностью в Litvek


Litvek - онлайн библиотека >> Семен Исаакович Кирсанов >> Поэзия >> Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы >> страница 3
Книгопечатня! Не найти
шрифта для перечня событий.
Вставайте, трупы, на пути,
ноздрями синими сопите!
Устали бомбы землю рвать,
штыки — в кишечниках копаться,
и снова проросла трава
в кольце блокад и оккупаций
Спят монументы
на Зигес-аллее,
полночь Берлина —
стара…
И герр капельмейстер,
перчаткой белея,
на службу идет
в ресторан.
Там залу на части
рвет джаз-банд,
табачная
веет вуаль,
а шибер глядит,
обнимая жбан,
на пляшущую
этуаль…
Дождик-художник,
плохая погодка,
лужи то там,
то тут…
Унтер-ден-Линден,
пружинной походкой
красные сотни
идут…
Дуют флейтисты
в горла флейт,
к брови
прижата бровь,
и клятвой
на старых флагах алеет
Карла и Розы
кровь!

Баллада о неизвестном солдате

Огремлите, гарматы,
закордонный сумрак,
заиграйте зорю
на сребряных сурмах!
Та седые жемчуги,
слезы Запада-края,
утри, матерь божья,
галицийская краля.
Да что тебе, матерь,
это гиблое войско?
Подавай тебе, мать, хоруговь
да мерцание войска!
Предпочла же ты, матерь,
и не дрогнувши бровью,
истеканию воском —
истекание кровью.
Окровавился месяц,
потемнело солнце
по-над Марною, Березиною,
по-над Изонцо.
Люди шли под изволок
перемогой похода —
на Перемышль конница,
по Карпаты пехота…
Пела пуля-певунья:
«Я серденько нежу!
Напою песню-жужелицу
солдату-жолнежу[1]».
(Под шинелью ратника,
что по-польски «жолнеж»,
тихий корень-ладанка,
зашитая в полночь.)
Винтовка линейная
у тебя, солдате,
во всех позициях
умей совладать ей.
Котелок голодовки,
шинель холодовки
да глоток монопольки
у корчмарки-жидовки.
Ныла война-доля!
Флаги радужней радуг.
По солдату ходило
пять сестер лихорадок.
Сестрица чахотка
да сестрица чесотка,
милосердный платок
трясовицей соткан…
тебя в селе матка
да невесто-младо
(а в полях палатка,
лазарет-палата).
Лазаретное утро,
госпитальный вечер.
Аспирин да касторка,
сукин сын — фельдшер!
А кто ты есть, жолнеж,
имя свое поведай?
Слово матки исполнишь —
обернешься победой.
А тебе за победу,
або крест на пригорке,
або костыль инвалидный,
або медный «Георгий».
О, шумите, рушницы,
невелика потеря.
Артиллерия, вздрогни!
Упади, инфантерия!
Пролети, пуля-пчелка,
попади, золотея,
в лошадиную челку,
в человечье темя.
Покачнись, брате жолнеж,
умирая рано.
Под могилкой репейного
затянется рана.
А слезы матки с невестой,
позолотой играя,
утрет божия матерь,
галицийская краля.

Баллада о мертвом комиссаре




1
Снарядами белых рвало и кромсало
защитную зону.
Уложила на месте шрапнель комиссара
N-ского дивизиона.



2
Завалила земля, влажна и грязна,
ни черта не видать круглым счетом.
«Умирать бы не жаль бы, лежал, кабы знал:
чья берет, — что там?»



3
Раскопать бы курган, посмотреть суметь,
чье правительство, чья свобода?
Комиссару неможется — смерть не в смерть!
так четыре года.



4
И еще протаяло, кто его знает,
сколько лет?
Гимнастерка истлела — ряднина сквозная.
Только скелет.



5
Слышит: лошадь копытами плюх да плюх,
заскрипело, — кажись, пашут.
Неглубоко берет — по-бедняцки — плуг.
«Кабы знать: чью землю пашут?
Чужую или нашу?..»



6
Надо лбом комиссара волк провыл, —
ну и горе!
Прямо в сердце ему заразихи-травы
опустился корень.



7
И не косит никто, и скота не пасет.
Тихо… Недобро…
Чернобыльник степной, полынь и осот
просквозили белые ребра.



8
Корни пулю обвили у гладких костей,
перепутались пальцы с осотом.
Комиссару не спится. Выйти бы в степь!
Посмотреть — что там?



9
Через несколько лет загрохало так,
будто пушку тянут по тракту…
«Може, снова британский движется танк?
Нет, скорей — трактор…»



10
Стала светом проскваживать ночь черна,
голове просторней.
Чует — рвут из земли когтистый сорняк,
повылазали острые корни.



11
Стала тяжесть ложиться, будто камень кладут
(сам был каменщик, из рабочих).
Голоса наверху, как в двадцатом году,
только смысл голосов неразборчив.



12