экранов, затянутых бумагой, и двери открылись. Звуки женских голосов выплеснулись навстречу. По интонациям Хоичи понял, что женщины исполняют обязанности прислуги в этом благородном доме, но их голоса не могли помочь ему понять, куда он все-таки попал, а времени подумать об этом у него совсем не было. Его взяли под руки и помогли преодолеть несколько ведущих вверх каменных ступеней, затем сняли с него сандалии. Женщина повела его по полированной поверхности деревянного пола — босыми ногами он ощущал его. Они шли бесконечными коридорами и переходами куда-то в глубь обширного помещения. Но так часто поворачивали, что Хоичи совсем перестал ориентироваться, когда, наконец, очутились в большом зале. Музыкант догадался об этом: он слышал шелестящие звуки множества шелковых одежд, и они были подобны шелесту листьев в лесу. Он слышал звучание голосов и их оттенки. Он догадался, что помещение, в котором он находится, велико и просторно, — так гулко раздавались голоса.

Хоичи сказали, чтобы он не стеснялся, и постелили ковер, чтобы исполнитель мог встать на колени — при игре на бива без этого, как известно, обойтись невозможно. Он расположился на ковре и принялся настраивать свой инструмент. Через некоторое время к нему обратилась женщина (он понял, что это была Роджо или главная среди слуг) и сказала, что он может начинать и должен исполнить свое знаменитое «Сказание о Хэйке».

Вся поэма была очень велика, и, чтобы исполнить ее целиком, нужна не одна и даже не две ночи. Поэтому певец таки отважился задать вопрос:

— Поэма не скоро сказывается и, чтобы исполнить ее целиком, необходимо очень много времени. Какую из частей поэмы хотели бы услышать уважаемые господа?

Женский голос ответил:

— Исполни историю о битве при Дан-но-ура. Нет ничего горше того, что там было.

Хоичи возвысил голос и запел под аккомпанемент своего инструмента. Он пел о битве на горьких морских волнах, отбивая ритм и заставляя свой инструмент звучать на разные лады и голоса. То он подражал шуму рассекающих воду весел и стремительному порыву судов, то слышались в его музыке свист летящих стрел и крики умирающих воинов, то вдруг раздавался скрежет стали о доспехи самураев и грохот раздираемых в столкновении корабельных бортов. И слева, и справа от музыканта то и дело раздавались приглушенные восхищенные возгласы: «Как изумительно он играет! В наших краях я никогда не слыхивал ничего подобного! Во всей империи верно не сыскать певца, равного Хоичи!» Он слышал эти слова, они добавляли ему храбрости, и он играл и пел все лучше и лучше — так, как никогда не пел и не играл прежде. А когда он, наконец, дошел до самого трагического эпизода — безжалостного убийства беспомощных и беззащитных женщин и детей, а потом и до сцены смерти младенца императора, — разноголосый хор горюющих голосов слился в один протяжный вой отчаянья и скорби. Был он таким искренним и полным трагического чувства, что слепой даже испугался того, какую боль и страдание он причинил людям. Возгласы и стенания продолжались и тогда, когда он уже закончил петь. Но постепенно и они стали стихать. Тогда он вновь услышал голос той же женщины. Она сказала:

— Хотя мы знали заранее, что вы очень хороший музыкант и певец, но даже не могли предположить, что ваше мастерство велико настолько, насколько вы продемонстрировали сегодня. Наш властелин остался очень доволен вами и собирается наградить вас. Но он желает, чтобы вы выступали перед ним в течение следующих шести ночей подряд, — после этого наш господин, скорее всего, отправится восвояси. Следовательно, завтра ночью, в тот же час, вы вновь должны быть здесь. Человек, который привел вас сюда сегодня, придет за вами и завтра… Есть еще одно обстоятельство, о котором я должна вам сообщить. Наш господин путешествует инкогнито, поэтому никто не должен знать о том, что он находится здесь, в Акамагасеки, и вы никому ни под каким предлогом не должны говорить о том, куда вы ходите по ночам. Таков его приказ. А теперь вы можете вернуться обратно.

После того, как Хоичи поблагодарил женщину, она взяла его за руку и отвела к тому месту, где он расстался с самураем. Воин ждал его и отвел обратно домой, где и простился с музыкантом.

Хоичи вернулся почти на рассвете, но его отсутствия никто не заметил, — настоятель храма вернулся поздно и решил, что его подопечный уже спит. Хоичи ничего никому не сказал о своем приключении и, хотя он устал, смог найти время днем, чтобы выспаться.

На следующую ночь, в тот же поздний час за ним вновь прибыл самурай и отвел туда, где музыкант выступал накануне. Новое представление прошло с тем же успехом, что и предыдущее, но его отсутствие было замечено в храме. Утром, вскоре после возвращения, настоятель призвал его к себе и принялся расспрашивать.

— Мы очень беспокоились о вас, друг мой. Выходить одному на улицу в такой поздний час очень опасно, — сказал священник, и голос его был мягок и участлив. — Почему вы ушли, ничего никому не сказав? Я приказал бы слуге сопровождать вас. Где вы были?

Хотя священник говорил доброжелательно, Хоичи ответил уклончиво:

— Простите меня, мой дорогой друг. Я должен был отлучиться по частному делу. Увы, у меня не нашлось иного времени для этого.

Настоятель был скорее удивлен, нежели обижен и раздосадован уклончивостью Хоичи. Он чувствовал — что-то здесь не так. Он боялся, что слепого музыканта околдовали, и был склонен винить в этом злых духов. Более он не задавал вопросов, но приказал слугам наблюдать за передвижениями Хоичи и проследить за ним в том случае, если он оставит храм после наступления темноты.

Уже на следующую ночь Хоичи покинул храм. Слуги заметили, как он выходит, зажгли фонари и бросились вдогонку. Ночь была очень темной и дождливой, и слуги потеряли музыканта. Очевидно, он шел очень быстро, и это было странно, учитывая, что Хоичи слеп, а дорога была мокрой и скользкой. Тем не менее, он исчез, и слуги принялись заходить в каждый дом вдоль дороги, в который мог зайти слепой музыкант. Но поиски ничего не дали — никто не видел Хоичи. Обратно в храм слуги возвращались вдоль берега моря. И вот на пути они услышали звуки бивы, — кто-то играл на инструменте, — и играл так красиво, виртуозно и самозабвенно, что они были поражены. Звуки музыки доносились с кладбища. Как всегда по ночам, там сияли зловещие призрачные огни, и обычно люди боялись туда ходить, но слуг было много, и они решились отправиться туда. Они освещали фонарями путь и, в конце концов, обнаружили Хоичи. Он сидел у могилы императора Антоку Тенно и, полностью погрузившись в свою игру, пел о сражении при Дан-но-ура, аккомпанируя на своем инструменте.