других людей.
— Этого… кхе-кхе, гм!
Учительница громогласно откашлялась.
— Этого хватит, Джул, — сказала она.
Джул принялся читать громче и отчаяннее.
— Я хочу погружать свои жуткие белые клыки в чужую плоть. Я хочу, чтобы они…
— Джул! Немедленно сядь на место!
— Я хочу, чтобы они, словно лезвия, взрезали кожу и проникали до вен, — неистово продолжал Джул.
Учительница вскочила на ноги. Детей трясло от ужаса. Никто уже не смеялся.
— Тогда я вытащу клыки и позволю крови литься потоком мне в рот, жаркими струями стекать по глотке и…
Учительница схватила его за руку. Джул вырвался и убежал в угол. Отгородившись стулом, он вопил:
— И я высуну язык и прильну губами к горлу своей жертвы! Я хочу пить кровь девочек!
Учительница кинулась на него. Она вытащила его из угла. Он царапался и завывал всю дорогу до двери, а потом до кабинета директора.
— Вот о чем я мечтаю! Вот о чем я мечтаю! Вот о чем я мечтаю!
Это было жутко.
Джула заперли у себя в комнате. Учительница с директором сидели вместе с родителями Джула. Они говорили траурными голосами.
Они пересказывали случившееся.
Все родители в доме обсуждали это. Многие из них сначала не поверили. Они решили, что их дети все выдумали.
Потом подумали, каких же чудовищных детей вырастили, если они выдумывают такое.
В общем, они наконец поверили.
После чего все вокруг ястребами высматривали Джула. Люди избегали его прикосновения или взгляда. Родители забирали детей с улицы, когда он приближался. Все рассказывали о нем небылицы.
Снова начали приходить записки о его прогулах.
Джул сказал матери, что больше не станет ходить в школу. Ничто не могло заставить его переменить решение. Он туда не пойдет.
Когда за ним пришел школьный надзиратель, занимавшийся прогульщиками, Джул бежал по крышам, пока не ушел от дома достаточно далеко.
Год протащился без толку.
Джул слонялся по улицам, выискивая что-то, он сам не знал что. Он заглядывал в переулки. Он заглядывал в мусорные бачки. Он заглядывал на стоянки. Он заглядывал в богатые районы, и в бедные, и в районы между ними.
Он не мог найти того, что хотел.
Он редко спал. Он совсем не разговаривал. Он все время смотрел в землю. Он забыл придуманные им словечки.
И вот.
В один прекрасный день Джул брел через зоопарк.
Словно электрический разряд пробежал по телу, когда он увидел летучую мышь-вампира.
Глаза его расширились, а бесцветные зубы тускло блеснули в широкой усмешке.
И начиная с того момента Джул каждый день ходил в зоопарк и смотрел на летучую мышь. Он разговаривал с ней и называл ее Графом. Он чувствовал в глубине души, что это на самом деле человек, превратившийся в мышь.
Его снова охватила жажда к самообразованию.
Он украл из библиотеки еще одну книгу. О жизни животных.
Он нашел страницу с летучей мышью-вампиром. Вырвал ее, а книгу выбросил.
Он заучил этот раздел наизусть.
Он знал, как мышь прокусывает ранку. Как она слизывает кровь, словно котенок, лакающий сливки. Как она ходит на сложенных крыльях и задних лапах, словно черный, покрытый шерстью паук. Почему она не питается ничем, кроме крови.
Месяц за месяцем Джул смотрел на летучую мышь и разговаривал с ней. Это стало его единственным утешением в жизни. Единственным символом воплощенной мечты.
Как-то раз Джул заметил, что проволочная сетка снизу клетки отходит.
Он огляделся по сторонам, его черные глаза забегали. Он не заметил, чтобы кто-нибудь смотрел на него. День был пасмурный. Людей вокруг было немного.
Джул потянул сетку на себя.
Она немного поддалась.
Потом он увидел, как из домика с вольерами дня обезьян выходит служитель. Так что он убрал руки и пошел прочь, насвистывая только что придуманный мотив.
Поздно ночью, когда предполагалось, что он уже спит, он босиком прошел через комнату родителей. Слышно было, как похрапывают отец и мать. Он поспешно выскочил из комнаты, надел ботинки и побежал в зоопарк.
Каждый раз, когда ночной сторож уходил подальше, Джул оттягивал проволочную сетку.
Он тянул ее, пока не оторвал.
Когда он закончил и ему было пора возвращаться домой, он приставил сетку на место. Чтобы никто не заметил.
Весь день Джул стоял перед клеткой, смотрел на Графа, посмеивался и говорил ему, что скоро тот снова окажется на свободе.
Он пересказывал Графу все, что изучил. Он сказал ему, что хочет попробовать спускаться по стенам вниз головой.
Он уговаривал Графа не переживать. Скоро тот выйдет на свободу. И тогда вместе они будут бродить по округе и пить кровь девчонок.
А ночью Джул отодвинул сетку и забрался внутрь.
Было очень темно.
Он опустился на колени перед маленьким деревянным домиком, прислушиваясь в надежде уловить писк Графа.
Джул сунул руку в черный провал двери. Он все время шептал что-то.
Подскочил, когда почувствовал, будто в его палец впились иголки.
С выражением крайнего удовольствия на худом лице Джул вытянул трепещущий шерстяной комок наружу.
Он выбрался из клетки с мышью в руке и побежал прочь из зоопарка. Он мчался по молчаливым улицам.
Время шло к рассвету. Черные небеса начали сереть. Он не мог вернуться домой. Ему надо было найти себе место.
Он прошел по переулку и перелез через забор. Он крепко держал мышь. Она прильнула к струйке крови, текущей из его пальца.
Джул прошел через двор и вошел в маленький заброшенный домик.
Внутри было темно и сыро. Дом был забит мусором, жестяными банками, промокшими картонками и испражнениями.
Джул решил, что отсюда мыши не сбежать.
Тогда он плотно прикрыл дверь и закрыл на щеколду.
Он чувствовал, как сильно бьется сердце и дрожат конечности. Он отпустил летучую мышь. Та улетела в темный угол и вцепилась в деревянную стену.
Джул судорожно сорвал с себя рубаху. Губы его дрожали. На его лице горела улыбка безумца.
Он сунул руку в карман брюк и вытащил маленький перочинный ножик, который похитил у матери.
Раскрыл лезвие и провел по нему пальцем. Нож прорезал кожу.
Дрожащей рукой он вцепился себе в горло. Полоснул по шее ножом. Кровь потекла по пальцам.
— Граф, Граф! — кричал он в безумном восторге. — Пей мою алую кровь! Пей меня! Пей меня!
Спотыкаясь о консервные жестянки, поскальзываясь, он двинулся к мыши. Мышь слетела со стены, метнулась через комнату и вцепилась в противоположную стену.
Слезы потекли по щекам Джула.
Он заскрежетал зубами. Кровь текла по его плечам и по впалой безволосой груди.
Все тело лихорадочно подергивалось. Он шагнул к противоположной стене. Оступился и упал, распоров бок об острый край жестяной банки.