меня на этом свете родная душа.
– Синанджу – твоя родная душа, – твердо промолвил Чиун.
– Я знаю, папочка. Знаю и то, что моя родная душа – ты. Но это же совсем другое дело. Незаполненная дырка в головоломке, которая бередит мне душу.
– Римо... – начал было Смит.
– Найдите их, Смитти! Найдите, не то уйду от вас к чертовой бабушке!
– Это что, шантаж, Римо? В конце концов я всегда могу попросить Чиуна подготовить для КЮРЕ кого-нибудь другого!
– Да чтобы я пачкал руки о другого? – поднял брови Чиун. – Тем более о белого! Тем более, если не получу Диснейленд!
Смит щелкнул замком кейса.
– Хорошо, Римо, – с каменным лицом сказал он. – Я сделаю запрос. Буду держать вас в курсе.
– Смитти! – крикнул ему вслед Римо.
– Да?
– Спасибо за то, что разобрались в этом деле!
– Не за что.
Когда Смит ушел, Римо сказал:
– Ну что ж, Чиун. День прожит, доллар нажит.
– Если не начнешь тренироваться, долларов много не наживешь, – проворчал Чиун. – Посмотри-ка на свой живот, как ты разъелся! А припомни удар, которым ты отделался от этого мафиози! Я едва не сгорел со стыда!
– Завтра начнем, – пообещал Римо. – Знаешь, Чиун, тебя я тоже хочу поблагодарить.
– За что?
– За заботу.
– Да кто же еще, несчастный, станет о тебе заботиться? Нет, ты безнадежен! Но не надейся, что я забыл, как ты обещал пригласить Нелли Уилсона на мой концерт. И не думай, что я забыл про...
На пути к кладбищенским воротам Чиун пустился было в перечисление многочисленных претензий, но, оглянувшись, увидел, что ученик его все еще стоит у могилы. Старик молча ушел, а Римо остался стоять над собственным надгробием, наедине с думами и мечтами. Сухие осенние листья кружились над его головой.