- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (368) »
просто ответил индеец, — Теперь я поеду смотреть. А сюда идет Протей.
Послышался негромкий шорох открываемой двери, а затем, дребезжащий, но довольно молодой мужской голос произнес. — С возвращением из тьмы, командир Гремлин. Дыши свободно. Сейчас я, как медик и квартирмейстер, сообщаю ситуацию с документами: Ты — Арчи Дагд, этнический ирландец из Свазиленда. Пикачу — Мэло Гереро, из Гватемалы. Махно — Улат Вук из Македонии. Варлок — Ксиан Тзу с Филиппин. Я — Хейво Хийси из Норвегии. И мы все — интернациональные экологи из широко известного движения «Earth-First». — Дыши свободно, док Протей, — сказал Гремлин, и добавил, — Я все запомнил. — Вот и хорошо, Гремлин. А больше ничем не перетруждай голову, тебе пока нельзя. — Спасибо, док, а что мне можно? — Тебе можно куриный бульон, чай, сортир и спать. Как можно больше спать. — А я смогу дойти до сортира? — Может, да, — ответил Протей, — а может, нет. Я не склонен ставить с тобой такие эксперименты, и в сортир мы тебя будем катать на этой кровати. Она специальная. — И надолго я в этой специальной кровати для круизов в сортир и обратно? — На некоторое время, — дал Протей свой любимый ответ, и подмигнул командиру.
Лукас Метфорт наполнил стаканы легким розовым крюшоном и объявил: — Мы с Олив обожаем заводить новые неожиданные знакомства! — Это подстегивает его креативную фантазию, — добавила Олив, погладив мужа по плечу. — Это подстегивает мою жизнь, — поправил он, — и твою тоже, моя медовая пчелка. — Вы представляете, Ксиан, — как будто доверительно прошептала она. — Лукас все время называет меня разными насекомыми. Пчелка. Стрекоза. Водомерка. И эта энтомология продолжается более четверти века. — Я прочел в Интернете, что Лукас — философ, — сказал Ксиан Тзу (он же Варлок), очень убедительно изображавший филиппинского коммивояжера. — В Интернете много ерунды написано, — весело сообщил Лукас, — про любую вещь на свете, там написана какая-нибудь ерунда. Про меня, в том числе. — Не называй себя вещью, милый, — попросила Олив. — Я лишь эпигон, — он улыбнулся, — я повторяю гениальную мысль Кена Кизи, автора великого произведения «Полет над гнездом кукушки». Я цитирую: «Психиатрическая лечебница — фабрика комбината. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквях и школах. Лечебница исправляет, и вещь возвращают обществу полностью починенную, не хуже новой, а то и лучше». — Звучит дерьмово, — высказал свое мнение Эгерт Дэвис. — Нет! — весело воскликнул Метфорт, — Ты просто ни черта не понимаешь! Это звучит прекрасно! Мне попала в руки книжка Кизи, когда я учился в колледже. Так вот, когда я дочитал до этой фразы, то в одну секунду стал убежденным анархистом навсегда! — А что такое психиатрическая лечебница? — певучим голосом поинтересовалась Вави, симпатичная тинэйджерка, чистокровная полинезийка-маори из Аваруа-Раротонга. — В смысле? — не понял Эгерт. — От каких болезней там лечат? — уточнила она свой вопрос. — Там лечат от непохожести на среднего дебила, — мгновенно отреагировал Метфорт. — E-oe? — она удивленно круглила глаза, — А что тогда делают в церкви?
Олив Метфорт рассмеялась и захлопала в ладоши. — Зверски точное замечание! Браво, Вави! — А что я такого сказала? — снова удивилась тинэйджерка. — На самом деле… — Лукас поднял пальцы вверх и пошевелил ими, — ты подняла очень интересный исторический вопрос. В средние века церковь и только церковь являлась государственным институтом дебилизации. Но, по мере разделения властей и ролей, в странах европейской культуры этот институт тоже разделился. Был создан конвейер, на котором каждый из новых институтов выполнял одну простую операцию. Масс-медиа. Школа. Армия. Церковь. Юстиция. Полиция. Психиатрическая лечебница. Разделение операций до полной потери понимания смысла всего процесса, идеально соответствует доктрине конвейера, центральной для европейской индустриальной цивилизации. — Вы против разделения труда? — спросил Ксиан Тзу. — Смотря, что называть этим словом, — сказал философ.
Экстремист, притворяющийся филиппинским коммивояжером, покрутил в руке стакан с крюшоном, перебирая в уме разные варианты подтекста в вопросе, а затем ответил: — Я смотрю с позиции своего небольшого бизнеса. Один человек отлично умеет делать удочки. Другой — отлично ловит рыбу. У третьего хорошо получается договариваться с двумя другими, чтобы изготовитель удочек получил еду, а рыбак — инструмент ловли. Разумеется, этот третий берет со сделок комиссионные, за счет чего и живет. — Комиссионные в виде денег, не так ли? — уточнила Олив. — Да. Деньги упрощают обмен, в этом их роль. — Вы уверены? — Да. Я сейчас не имею в виду финансовые операции и другие виды воровства.
Лукас Метфорт снова поднял руку и пошевелил пальцами. — Финансовые операции и другие виды воровства. Неплохо сказано! В этом есть стиль. Безусловно, если вы имеете в виду деньги только как инструмент обмена, то с вашим объяснением следует согласиться. Но такие деньги давным-давно запрещены во всех государствах, называющих себя цивилизованными, вот в чем фокус. — Я не понял этой фразы про запрет, — признался Ксиан Тзу. — Это же просто! — воскликнул Лукас, — Если вы попытаетесь наладить торговлю не с использованием государственных денег, а с использованием другого, более удобного эквивалента, например, золотого песка, как на Юконе в позапрошлом веке, то мигом окажетесь врагом государства, и оно упечет вас в тюрьму, не так ли? — А ведь верно, — Ксиан Тзу сделал глоток крюшона и кивнул, — государство заставляет бизнесменов использовать в расчетах свои деньги, а само печатает их, когда захочет. Я читал, что в старые времена случались мятежи против бумажных денег. — Случались, — подтвердил философ, — но с тех пор все стало еще гораздо хуже. Первые фокусы государства с бумажными деньгами были просто воровством. А современная система государственно-банковских финансов, это порабощение с грубым насилием.
Эгерт Дэвис посмотрел на философа с некоторым недоумением. — Лукас, а какая разница: бумажки или записи на электронных счетах в банке? — Разница в том, — ответил Лукас, — что бумажные деньги, можно физически
Послышался негромкий шорох открываемой двери, а затем, дребезжащий, но довольно молодой мужской голос произнес. — С возвращением из тьмы, командир Гремлин. Дыши свободно. Сейчас я, как медик и квартирмейстер, сообщаю ситуацию с документами: Ты — Арчи Дагд, этнический ирландец из Свазиленда. Пикачу — Мэло Гереро, из Гватемалы. Махно — Улат Вук из Македонии. Варлок — Ксиан Тзу с Филиппин. Я — Хейво Хийси из Норвегии. И мы все — интернациональные экологи из широко известного движения «Earth-First». — Дыши свободно, док Протей, — сказал Гремлин, и добавил, — Я все запомнил. — Вот и хорошо, Гремлин. А больше ничем не перетруждай голову, тебе пока нельзя. — Спасибо, док, а что мне можно? — Тебе можно куриный бульон, чай, сортир и спать. Как можно больше спать. — А я смогу дойти до сортира? — Может, да, — ответил Протей, — а может, нет. Я не склонен ставить с тобой такие эксперименты, и в сортир мы тебя будем катать на этой кровати. Она специальная. — И надолго я в этой специальной кровати для круизов в сортир и обратно? — На некоторое время, — дал Протей свой любимый ответ, и подмигнул командиру.
* * *
Теплый ветер лениво хлопал полотняным навесом над топ-бриджем яхты «Лимерик». Под навесом, за круглым грубоватым, но по-своему эстетичным деревянным столом, довольно уютно разместились в бамбуковых шезлонгах пять человек.Лукас Метфорт наполнил стаканы легким розовым крюшоном и объявил: — Мы с Олив обожаем заводить новые неожиданные знакомства! — Это подстегивает его креативную фантазию, — добавила Олив, погладив мужа по плечу. — Это подстегивает мою жизнь, — поправил он, — и твою тоже, моя медовая пчелка. — Вы представляете, Ксиан, — как будто доверительно прошептала она. — Лукас все время называет меня разными насекомыми. Пчелка. Стрекоза. Водомерка. И эта энтомология продолжается более четверти века. — Я прочел в Интернете, что Лукас — философ, — сказал Ксиан Тзу (он же Варлок), очень убедительно изображавший филиппинского коммивояжера. — В Интернете много ерунды написано, — весело сообщил Лукас, — про любую вещь на свете, там написана какая-нибудь ерунда. Про меня, в том числе. — Не называй себя вещью, милый, — попросила Олив. — Я лишь эпигон, — он улыбнулся, — я повторяю гениальную мысль Кена Кизи, автора великого произведения «Полет над гнездом кукушки». Я цитирую: «Психиатрическая лечебница — фабрика комбината. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквях и школах. Лечебница исправляет, и вещь возвращают обществу полностью починенную, не хуже новой, а то и лучше». — Звучит дерьмово, — высказал свое мнение Эгерт Дэвис. — Нет! — весело воскликнул Метфорт, — Ты просто ни черта не понимаешь! Это звучит прекрасно! Мне попала в руки книжка Кизи, когда я учился в колледже. Так вот, когда я дочитал до этой фразы, то в одну секунду стал убежденным анархистом навсегда! — А что такое психиатрическая лечебница? — певучим голосом поинтересовалась Вави, симпатичная тинэйджерка, чистокровная полинезийка-маори из Аваруа-Раротонга. — В смысле? — не понял Эгерт. — От каких болезней там лечат? — уточнила она свой вопрос. — Там лечат от непохожести на среднего дебила, — мгновенно отреагировал Метфорт. — E-oe? — она удивленно круглила глаза, — А что тогда делают в церкви?
Олив Метфорт рассмеялась и захлопала в ладоши. — Зверски точное замечание! Браво, Вави! — А что я такого сказала? — снова удивилась тинэйджерка. — На самом деле… — Лукас поднял пальцы вверх и пошевелил ими, — ты подняла очень интересный исторический вопрос. В средние века церковь и только церковь являлась государственным институтом дебилизации. Но, по мере разделения властей и ролей, в странах европейской культуры этот институт тоже разделился. Был создан конвейер, на котором каждый из новых институтов выполнял одну простую операцию. Масс-медиа. Школа. Армия. Церковь. Юстиция. Полиция. Психиатрическая лечебница. Разделение операций до полной потери понимания смысла всего процесса, идеально соответствует доктрине конвейера, центральной для европейской индустриальной цивилизации. — Вы против разделения труда? — спросил Ксиан Тзу. — Смотря, что называть этим словом, — сказал философ.
Экстремист, притворяющийся филиппинским коммивояжером, покрутил в руке стакан с крюшоном, перебирая в уме разные варианты подтекста в вопросе, а затем ответил: — Я смотрю с позиции своего небольшого бизнеса. Один человек отлично умеет делать удочки. Другой — отлично ловит рыбу. У третьего хорошо получается договариваться с двумя другими, чтобы изготовитель удочек получил еду, а рыбак — инструмент ловли. Разумеется, этот третий берет со сделок комиссионные, за счет чего и живет. — Комиссионные в виде денег, не так ли? — уточнила Олив. — Да. Деньги упрощают обмен, в этом их роль. — Вы уверены? — Да. Я сейчас не имею в виду финансовые операции и другие виды воровства.
Лукас Метфорт снова поднял руку и пошевелил пальцами. — Финансовые операции и другие виды воровства. Неплохо сказано! В этом есть стиль. Безусловно, если вы имеете в виду деньги только как инструмент обмена, то с вашим объяснением следует согласиться. Но такие деньги давным-давно запрещены во всех государствах, называющих себя цивилизованными, вот в чем фокус. — Я не понял этой фразы про запрет, — признался Ксиан Тзу. — Это же просто! — воскликнул Лукас, — Если вы попытаетесь наладить торговлю не с использованием государственных денег, а с использованием другого, более удобного эквивалента, например, золотого песка, как на Юконе в позапрошлом веке, то мигом окажетесь врагом государства, и оно упечет вас в тюрьму, не так ли? — А ведь верно, — Ксиан Тзу сделал глоток крюшона и кивнул, — государство заставляет бизнесменов использовать в расчетах свои деньги, а само печатает их, когда захочет. Я читал, что в старые времена случались мятежи против бумажных денег. — Случались, — подтвердил философ, — но с тех пор все стало еще гораздо хуже. Первые фокусы государства с бумажными деньгами были просто воровством. А современная система государственно-банковских финансов, это порабощение с грубым насилием.
Эгерт Дэвис посмотрел на философа с некоторым недоумением. — Лукас, а какая разница: бумажки или записи на электронных счетах в банке? — Разница в том, — ответил Лукас, — что бумажные деньги, можно физически
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (368) »