что надо ценить людей. Мама, конечно, будет с тобой всегда-всегда! Но, какой же такой рыцарь, да без приключений? Добудешь их ты разве в башенке?

Я широко улыбаюсь, прямо таки от уха до уха.

Улыбнувшись, оказываюсь во власти странного ощущения… открываю глаза. Странно. Я спал, все это время. Оборачиваюсь назад. Никакой мамы с ребенком, хотя лампочки в потолке горят таким же желтым светом.

— Хм… странно…

— Что странно? — спросила мама.

— Да, бывает вот всякое. Сон такой яркий был, понимаешь. А еще, порой вообще не спится. Вот случится же такое.

— Мда уж. Небось, не спишь совсем? Сбил ритм.

— А был он у меня, этот ритм? Просто, иногда сны такие яркие-яркие, прямо ярче чем реальность. Знаешь, порой даже путаюсь.

Мама гладит меня по голове, и мягко улыбается. Эта ее улыбка, осталась такой же, какой я помнил ее еще в детстве. Успокаивающая, и теплая.

— Совсем уже заездился, в этом своем городе… ничего, хотя бы отдохнешь немножко у меня. На речку сходишь, по лесу погуляешь.

— Хорошая идея, мам.

Спустя часа так полтора, а может и подольше, мы приехали в маленький городок, где опять же, бегом пересели на другой автобус. Он уже, в свою очередь ехал домой.

Я сидел и смотрел в окно, на ночной лес. Несмотря на стереотипы, автобус очень плавно двигался по дороге. Казалось, будто мы каплей ртути, проплываем через лес. Лишь редкие указатели, рушили это погружение.

— Я скучал, мам. — сказал я, и увидел что мама дремлет, приоткрыв рот. Ее лицо, приняло при этом смешное, слегка дурацкое выражение.

Мы приехали, часа наверно в четыре, на улице было уже не так уж темно. Наша остановка располагалась почти на самом выезде из поселка. Я растолкал маму, и мы вышли наружу. Воздух был свежий, холодный, и полный приторно-сладкого запаха. Это запах с табачного завода. Несмотря на то, что я знал это, почему-то именно этот запах, всегда ассоциировался у меня с цветущими каштанами. Не знаю почему. Просто, мне так казалось.

— Каштаны большие. — сказал я — Уже твердые наверняка.

— Да, иногда идешь, а тебе такой на голову — бац. Больно.

— Издержки проживания.

Мы немного похихикали. Не шутка смешная одним только нам.

До нескольких трехэтажных, многоквартирных домов, в одном из которых мы жили, вела широкая дорога. Так уж вышло, что с двух сторон, она была обсажена каштанами, а сразу за каштанами же, шли толстые кирпичные стены, с колючей проволкой. Тот самый табачный завод. Создавалось впечатление большого-пребольшого коридора. В особо темные, лунные ночи, все смазывалось на этой дороге, и идущему казалось, что он в огромной, темной трубе. Ну, может быть, кому-то и не казалось. Мне казалось.

Подъезд. Железная дверь, несмотря на то что с кодовым замком — открыта настежь. Поселок небольшой, закрывать ее незачем. Когда я открыл вторую, уже деревянную, с попрошайническим мявканьем, из темноты выскочила черная же кошка. Покрутившись под ногами, она ринулась на улицу.

— Наглые сволочи! — мама расширила глаза, и что-то трудноопределимое изобразила лицом — Каждый день из подъезда мышей задушенных выносим.

— Завелись?

— Нет, притаскивают. И ведь не жрут же. Притащат, и раскладывают, чуть ли не штабелями.

— Ну, значит уважают. — в моем голосе полно сарказма.

— Я не знаю как уважают, но однажды Раиса шла в тапках, и на такую мышь наступила, со всего размаху. Воплей было….

— Понимаю.

Третий этаж. Мама открывает дверь. И опять же, запах. Домашний запах. Мы сменили несколько квартир, на протяжении жизни, но запах в любом нашем доме, всегда оставался одинаков. Помнится, в одном из школьных своих сочинений, я написал, что все дома, различаются прежде всего именно запахами.

— Сумку сегодня разбирать будем, или завтра с утра?

Мама задумалась, на ходу снимая туфли, и закрывая дверь. Так же ответила, аккуратно заталкивая обувь под скамеечку:

— А ты сам как хочешь?

— Я бы выпил чаю, и лег спать.

— Значит, я пойду, чайник поставлю. Ты, ополаскиваться будешь? Титан полный.

— Да, наверное, лучше с утра. — ответил я, уже из своей комнаты, аккуратно ставя большую сумку в угол. Ноутбучную же, положил на мой, почти что ортопедически жесткий диван.

— А я ополоснусь.

Из кухни звуки включаемого чайника. Гудение работающей микроволновки. Затем, быстрые и легкие шаги в зал, после чего, я слышу телевизор.

— Ну, ты себе сделай сам там чего-нибудь, я в микроволновку пяток сосисок поставила. Если не будешь, то в холодильник сунь. — и взяв халат, она убегает.

Следуя же на кухню, я задержался в зале, и настежь открыл форточку. Наверное, минут через десять, мама выходит, закутанная в халат, усиленно при этом вытирая мягким полотенцем мокрые, не слишком длинные волосы. Уже поевший, растекшийся в кресле, я пялюсь в телик.

— Сосиски съел? — удовлетворившись моим кивком, спрашивает — Все? — еще один кивок с моей стороны — Хорошо, я тогда просто чаю выпью, и спать. Иди, ложись.

Застелив диван, я стащил с себя одежду, и бережно ее уложив на пол, завалился на диван. Одеяло тут было старое, под которым я спал, еще будучи школьником. Достаточно тяжелое, по сравнению с моим городским, оно будто бы плитой придавило меня, и как итог, уснул я достаточно быстро.

Первым впечатлением, которое подарило мне утро — был свет. Сквозь веки, я ощущал тепло. И привычное мне темное, теперь было красным. Открыв глаза, и оглядев комнату, я вспомнил, что нахожусь у мамы. А у нее — окна не заклеены.

Поднялся, умылся. Как следует зачесал взлохмаченные волосы. Потом хорошенько подумал, и принял душ. Вышел оттуда голым, бесстрашно помахивая полотенцем — мамы дома не было. Зашел в интернет. Ничего особого нового. Лишь на одном из форумов, где я постоянно сидел, в непрочитанных уже валялось:

— А ты куда пропал, колесник глупый? — от отправителя «Кир Сойер». Оффлайн.

Написал в ответ, точно в таком же стиле: «А что, зачем, тебе я нужен, о великий Кир?». И закрыл ноутбук.

За что люблю поселок — не обязательно наводить полный марафет, чтобы прогуляться. Я надел обыкновенные старые спортивные штаны, плюс футболку, да тапки. Носки — побоку. Вышел на улицу, открыв дверь запасным ключом. А там — солнечно-солнечно. Уже виденная мной ночью, черная кошка, визгливо прокричала, подняв хвост трубой. Возле лавочки, на которой сидят старухи, подняли головы два играющих котенка. И много зелени. А еще, удивительно тихо. Мне казалось, что у меня может начаться писк в ушах, как бывает, когда находишься в полной тишине.

Целый год я не был у мамы. А ничего особо и не изменилось. Ноги сами понесли меня, по направлению к военной части. На входе двое солдат, в черной,